Сознание царапнул чужой мыслеимпульс, преобразовавшийся в слова:
– Расплата… Ты не получишь смерти воина, человек! Они ошибались, ты всего лишь…
Шесть выстрелов прогремели в наполненной оседающей пылью комнате, словно удары колокола. Паук пошатнулся, из левого бока брызнули искры вперемешку с брызгами черной крови. Очевидно, в броне была брешь. В пяти шагах от нас стояла Ксения, посылая пулю за пулей в бок ослабившего бдительность паука. Ждущий, не оборачиваясь, метнул в девушку сеть. Сгусток серой блестящей субстанции пролетел в пустоту. Репликант бросился вниз и в перекате успел выстрелить еще несколько раз. Понимая, что это всего лишь отсрочка, я высвободил автомат и навскидку стал стрелять по суставам мохнатых лап пришельца. Большей частью все ушло в пустоту, броня паука сделана на совесть, но один или два выстрела угодили в какой-то нервный узел, и задняя правая лапа подогнулась. Паук дрогнул, оседая вниз, но мгновением позже снова прыгнул вбок и…
– А-аах!
Две передние конечности, оканчивавшиеся острыми металлическими кинжалами, пригвоздили Ксению к стене. Девушка выронила винтовку, голова ее свесилась вбок. Бывает так, что в какой-то момент напряжение оставляет, струна, натянутая до предела, рвется с оглушительным звоном. И в этот момент со звоном струны приходит понимание, что дальше этого мгновения нет больше ничего. Это последняя черта, последний миг бытия, дальше только черно-красная пустота. Комната, паук и мертвая иномирянка исчезли. Все окрасилось в багрово-красный и черный. Может быть, я уже умер, а может, это время вдруг окончательно замерло в некой исходной точке, но сейчас я видел только неясную большую тень впереди и ощущал в своих руках древко саперной лопатки. Интуитивно пришло понимание, что нужно идти вперед, стоять нельзя. Каждый шаг давался с трудом, черно-красная муть вокруг сопротивлялась, как плохо сваренный кисель, она сковывала каждое движение. Вот черная тень впереди обрела четкие очертания, утратив монолитность, она распалась на пульсирующие красные дорожки, прихотливо вившиеся по ее поверхности. Откуда-то из подсознания пришла одна-единственная мысль: уничтожить свет, уничтожить тень!
Каждый шаг отнимал быстро убывающие силы, но когда есть цель, все остальное уже не имеет никакого значения. Зажав лопатку в обеих руках, я оттолкнулся от земли и прыгнул вперед и вверх. Тень обрела движение, она разворачивалась в мою сторону, но медленнее, чем я падал вниз. В какой-то миг мы соприкоснулись, я упал вперед и тут же ударил в змеящуюся прямо подо мной трещину, сиявшую багрово-красным светом. Остро заточенное лезвие прошло сквозь свет с легким сопротивлением, тень сотрясли медленные, почти что ласковые волны. Но я вынул лопатку и ударил еще и еще раз. Не знаю, сколько это длилось, но вдруг мое сознание разорвал дикий, пронзающий все существо скрежет стекла о металл. Затем последовала ослепительная вспышка белого, самого яркого света, который я видел в жизни, и глухой удар. Воздух вдруг совершенно кончился, сознание померкло.
Очнулся я от слабого дуновения ветра. Сделав судорожный вдох, ощутил пороховую гарь, запах крови и сырости. Почти не ощущая своего тела, я сделал попытку шевельнуться, и мне это удалось. Что-то было зажато в правой руке, судорожно согнув руку в локте, поднес кулак к лицу. Все плыло и кружилось, как от большой кровопотери. Это был обломленный кусок черенка саперной лопатки, которой я бился в кошмаре с какими-то тенями. Кругом стояла все та же темнота, разглядеть ничего не получалось. Лицо, руки и грудь были в чем-то липком, но на ощупь броник цел, просто дико ломит виски и кружится голова. Нащупав в кармане горсть химических осветителей, я один за другим разломил три гибких стержня, и пространство вокруг осветилось зеленым тусклым светом. Паук был определенно мертв. Огромная туша – этот был почти в полтора раза больше напавших на Развилку. Он был похож на ту тварь, что убила Дашу и…
Переступив через почти разорванную на части тушу Ждущего в Темноте, спотыкаясь, поковылял к стене, где лежала маленькая фигурка девушки. Поспешно вынув еще один «светляк», воткнул светящуюся палочку в выбоину в стене. Взяв Ксению за плечи, я осторожно перевернул ее на спину и стал осматривать шею, грудь, стремясь найти раны. Но мохнатая ткань комбинезона везде была сухой, ран не удавалось нащупать. Свет… нужно больше света. Накатывающая волнами слабость заставила сознание скользить прочь от реальности, мысли вертелись вокруг ее поступка. Все прошлые разногласия исчезли перед лицом того, что сделала иномирянка. Нет корысти в том, чтобы рискнуть своей жизнью ради пешки, расходного материала, каким люди вроде меня всегда были и есть для двигающих фигуры по доске игроков. Что-то подсказывало: это не простой размен, а нечто личное. За все время, проведенное вместе, у нас не было возможности поговорить нормально, да я и не стремился. Но сейчас все это в прошлом, а я снова остался один…
– Он… Хозяин Пепла мертв, ты убил его, Ступающий?
Лицо девушки, до этого неподвижное и безжизненное, вдруг искривилось, а потом ее вырвало. Изумление было настолько велико, что в первый момент не вышло произнести ни звука. Реальность спорила с увиденным всего… черт знает, сколько пришлось валяться на полу, но ночь еще не прошла! Девушка вдруг тяжело поднялась и села, прислонившись спиной к стене, так что наши лица оказались на одном уровне, совсем близко друг от друга.
Утирая рукавом лохматого комбеза рот, она слабым голосом произнесла:
– Это не простой паук. Его имя звучит на вашем языке как Хозяин Пепла. Его умение – это охота на таких, как ты.
Честно говоря, сейчас меня мало волновали паучьи имена. Не знаю как, но, по-видимому, я просто забил паука, устроившего нам засаду, саперной лопаткой. И даже это не интересовало сейчас больше, чем то, как Ксении удалось выжить.
Не отрывая взгляда от ее лица, я спросил хриплым, более всего похожим на шепот голосом:
– Как ты выжила?
В глазах девушки читалось непонимание, а потом даже страх. Мельком глянув на свои руки, я понял, что с ног до головы заляпан черной паучьей кровью. В сочетании с голосом это, скорее всего, выглядит мерзко и устрашающе.
С видимым усилием сохраняя ровный тон, девушка ответила:
– Он зацепил костюм, я сильно ударилась головой и потеряла сознание…
Не слушая больше то, что говорил репликант, я вскочил и внимательно осмотрел стену над тем местом, где паук пригвоздил Ксению к стене. Две глубокие отметины, крови нет, и расстояние подходящее. Мир вокруг завертелся, и тело налилось свинцовой тяжестью. Ноги перестали держать, колени подогнулись, и я упал на груду острых обломков, согнувшись в три погибели. Как бы со стороны я услышал, что издаю сухие лающие звуки. Впервые за долгое время я смеялся. Судьба выкинула очередной финт, и все обернулось невероятным везением. Оно миновало мою любимую, но запросто нашло вора, укравшего ее лицо и голос. Только Бог может измыслить такую каверзу над человеком. Жестокость бессмертных стократ превосходит любую мерзость, доступную простым людям.
Большое прямоугольное зеркало в просторной душевой, висевшее немного выше уровня глаз, было покрыто мелкой сеточкой трещин. Не помню точно, сколько времени ушло на то, чтобы оттереть черную паучью кровь, но, по-моему, я сидел в этой гулкой, наполненной влажным горячим паром комнате уже больше трех часов. Отерев испарину с немного шершавой на ощупь поверхности зеркала, я снова всматривался в белые нити шрамов, покрывавших лицо, грудь и руки. Двойник, смотрящий из затуманенной глубины, был все так же непробиваемо спокоен. Так же, как и я, он сжал в кулак ладонь правой руки и посмотрел на нее. Шрамы появились и исчезли вновь, ничего не изменилось. Медленно пройдя вдоль низкой скамьи, тянувшейся до самого выхода, я подхватил дареное пушистое полотенце и вышел в прохладный после влажной жары душевой тамбур. Походя надев белье и камуфляжные футболку, куртку и штаны, вышел в раздевалку, где меня уже ждала Ксения.
