На сей раз Воронов выскочил и щедро полил коридор, кажется, не пропуская ни одного сантиметра. Лампа там не горела, не то выкрутил, гаденыш, не то была повреждена еще при обвале. И все же Воронов отметил рухнувший силуэт. В ушах еще стоял грохот недавних выстрелов, кисловато воняло порохом, а руки сами торопливо перекинули связанные магазины, и ноги уже несли вперед к упавшему телу.
Задел. Нет, не задел. Завалил. Благо война не та, и пленные особо никому не нужны. Один имеется, и хватит.
Не притворяется ли? На всякий случай последние шаги Воронов делал предельно осторожно. Вроде не шевельнулся. И темное пятно стремительно проступает на снегу. Фонарик в левую руку.
Н-да. Что-то в этом роде капитан предполагал и потому не удивился, увидев случайно не затронутое пулями лицо мертвеца. А вот огорчился втайне – это да.
А еще сестра такая красивая! Как сказать Оруаль о смерти брата?
Ведь уже знал – они заодно, и прелестная девушка в данный момент занимается какими-то черными делами на каком-нибудь ином конце села.
Н-да…
Второй день после Катастрофы
Цензурных слов у подполковника не было. Ничего хорошего он изначально не ждал, однако действительность оказалась намного гаже. Нет, он, разумеется, знал о разнице между декларируемым положением дел и реальным, но не до такой же степени! Полное впечатление – база хранения была просто свалкой. Боевые машины пехоты первых выпусков, танки «Т-55», бронетранспортеры – шестидесятки, все прочее в том же роде. Как воевать в двадцать первом веке в условиях глобальной атомной войны на музейной рухляди, выпускник академии себе просто не представлял. Допустим, обещанная бригада будет все-таки переброшена сюда из центральной России, а дальше? По краткости службы солдаты своей-то техникой овладели в минимальном объеме, а откуда им знать ту, которая при развале былого государства уже была устаревшей? Тут вон собственные офицеры смотрят на доставшийся хлам, как бараны на новые ворота, а уж что про солдатиков говорить? Молодые лейтенанты в количестве четырех штук, майор да ушедший из армии капитан. Плюс – зампотех, хотя по-хорошему этих зампотехов надо с десяток. Раз задача – расконсервировать и приготовить. Но где их взять, раз в войсках давно ремонтных служб нет?
Сколько матерных оборотов нашлось у подполковника в адрес правителей и военных руководителей, начиная с недоброй памяти единственного президента СССР! Довели же, а теперь расхлебывай! Вот прилетит бригада, и что она здесь найдет? Два десятка штатских, работавших на этой базе и ни уха ни рыла не смысливших в технике, да группу Букретова, обязанную подготовить хранимую технику и оружие? А как это подготовить за один, максимум – два дня? Тут, пожалуй, месяца будет мало. А ведь война не ждет. Наверняка повсюду уже идут боевые действия. Хочется верить, что все еще идут.
Связи с вышестоящими штабами не было. Никакой. Даже старая проводная линия и та не работала, а вот виновата ли техника, воровство (кабель могли спереть или просто загнать), или не было уже никаких штабов, превратились в радиоактивные облака и хоть так поражали противника вперемежку со своими, – кто же мог ответить? Ибо прочей связи тоже не было. Ни с кем абсолютно. А в рациях стоял лишь сплошной гул помех, и даже на грани слышимости нельзя было разобрать ни одного голоса, даже понять – ведет ли кто вообще передачу? Вернее – есть ли кому передачи вести? Насколько мощными были удары, накрыли ли они все подряд или были точечными, только по крупным городам и военным базам? Но если до сих пор толком неясно, кто вообще напал, нет, Америка – ясно, а вот Китай, прочие страны, вообще из-за чего началась война?..
– Товарищ подполковник, разрешите обратиться? – Воронов успел переодеться, но, как у всей группы, поверх формы на нем был комбинезон. Замазанный, запачканный. Да и усталое лицо вернувшегося в кадры капитана тоже было перепачкано.
– Слушаю, – Букретов едва сдержался, чтобы не добавить пару матерных слов. Не по адресу капитана, просто злость требовала выхода наружу.
– Вы уверены, что бригада вообще будет переброшена?
– Что за паникерские настроения, мать твою?..
– Элементарная логика. Если удар был нанесен ядерным оружием в полную силу, то неизбежно поражение всех крупных аэродромов. Крупные самолеты в поле не сядут. Да и не взлетят.
– Хорошо. Допустим такой вариант. Предлагаешь ты что?
– Определить время ожидания. По истечении – выдвинуться к границе, прихватив максимальное количество техники. Людей где-нибудь мобилизуем, а вот с оружием могут быть проблемы. Все будет какая-та помощь нашим. Сомневаюсь в том, что кто-нибудь занимается развертыванием новых частей, а старых – кот наплакал. Если мы воюем и с Китаем…
– Хрен знает, с кем мы воюем! – ругнулся Букретов. – Но стратеги выпустили ракеты в их сторону. Потому воюем. Наверное.
Речь шла о нескольких пусках, которые отряду довелось узреть по дороге. Если с далекой Америкой война в здешних краях неизбежно сводилась к обмену ядерными ударами, то с Китаем нельзя было исключить наземную стадию операции. Учитывая соотношение сил, даже не надо гадать, у кого больше шансов выйти из подобного победителем. Одна надежда: стратегические войска оказались на высоте и нанесли такой урон, что вторжение не состоится. Тут не до высоких слов о гуманизме.
Букретов закурил. Он был старшим в команде, соответственно отвечал за выполнение приказа. Но что важнее: дух или буква? Подполковник сам уже не надеялся на прилет бригады. Раз управление, судя по всему, нарушено, аэродромы, тут капитан прав, должны быть выведены из строя, много ли шансов, что ее действительно пошлют, даже если подразделение еще цело, а не уничтожено в пункте отправки? Что вообще реально сделать в данной ситуации?
Собственно, выхода два. Первый, самый простой, просто сидеть и ждать. Вдруг случится чудо, и на запрятанную в тайге базу прибудет обещанный личный состав мотострелковой бригады без техники? В полном соответствии с сочиненными в мирное время планами. В конце концов, приказ четок и понятен: расконсервировать боевые и транспортные машины, обеспечив максимально быстрое развертывание подразделений. И отвечать за срыв задачи придется по полной программе.
Зато никакой ответственности, если прибытие не состоится. Продуктов для небольшой группы хватит надолго, за это время все решится, и оправдание самое что ни на есть уважительное. Сиди, жди, возись с доставшимся старьем хоть до второго пришествия.
С другой стороны, каждый человек может быть сейчас на счету. Управление нарушено, сама армия чересчур малочисленна и для войны не предназначена, а тут – восемь офицеров и пятьдесят шесть солдат. Взять десяток БМП, несколько танков, всех прочих бойцов посадить на грузовики, набив те под завязку боеприпасами, горючим, продуктами, да выступить к границе. Наверняка там идут бои. А успешность любого сражения зависит от материального снабжения, и взять его сейчас явно негде. Да и подкрепление не помешает. Лучше небольшое, чем никакого вообще. В конце концов, есть такое понятие, как присяга. И выполнять ее следует, пока жив.
