Попутно мимолетный знак Гаричеву – к телефону! Не может быть, чтобы два человека умудрились вывести из строя всех работников. Кто-то должен оставаться на ногах, как тот же Тренько, к примеру. Да и Председатель с охотниками наверняка спешит сюда и появится первым делом на одном из северных постов. Удастся связаться с охраной, та хоть доложит главное в происходящем.
В следующем коридоре трупы врагов валялись до прибытия капитана. Еще рядом, спиной к Воронову, сидела знакомая фигура с распущенными вьющимися волосами, и над нею застыл еще один неприятель, испуганно целящийся в набегающего капитана. Одиночный выстрел – и целящийся стал заваливаться на спину. А вот дальше…
Девушка поворачивалась медленно, целую вечность. Можно было решить вопрос сразу простейшим способом, собственно, даже нужно, только как раз на подобное действие капитан был не способен. Горячка боя схлынула вмиг, в душе забушевал ураган совсем иных чувств, и руки с автоматом невольно опустились. Сознание продолжало работать, Воронов прекрасно понимал, что первым делом требовалось выяснить судьбу Букретова, затем обязательно или организовать помощь блокпосту, или выступить в качестве подкрепления самим. Вряд ли бандиты могли противопоставить что-либо боевой машине пехоты даже первых выпусков. Максимум – какой-нибудь гранатомет, да и то гранаты наверняка были израсходованы раньше, сколько лет прошло, если же осталось несколько штук, еще не факт, что они сработают. А еще надо было как-то решить проблему с Орой, раз уж она представляла такую опасность. Первые два пункта были ясны, но что делать с третьим?
Из девичьих глаз на Воронова словно глянула бездна. Казалось, сейчас заворожит, лишит воли, и пришлось очнуться, прийти в себя. Рука вытянула из разгрузки «эфку», палец в кольцо, руки в стороны, теперь в самом худшем случае рычаг будет отпущен – раз иначе нельзя. Если бы речь шла лишь о личной судьбе, наплевать, а когда на кон поставлено едва не все…
Однако Оруаль, кажется, даже не сразу поняла, кто именно стоит перед ней. Во взгляде читалась откровенная боль. Воронов сразу понял – девушка уже неким таинственным образом знает о гибели брата. Раз, судя по результатам, парочка владела некой разновидностью телепатии, почему бы и нет?
И не только брата. Один из трупов валялся на спине. Длинные грязные волосы разбросаны, лицо перекошено гримасой боли. Седой, человек, которого должны судить вечером, однако соратники постарались и, на его беду, выпустили наружу. Вдруг скачком пришло понимание: не по брату горюет девушка, совсем не по брату, а по этому… который ей в подметки не годится, да вот умудрился чем-то привлечь внимание. Кто поймет женщин? Порою вдруг взирают снизу вверх на тех, кого настоящими мужчинами с большой натяжкой не назовешь, а им-то кажется…
Где-то взвыл волк. Если не показалось – на такую глубину звуки проникать не должны, разве что грохот разрывов. Но говорилось ведь что-то о власти девушки над хищниками. И на давнем, дня четыре назад привале, волки не стали нападать на отряд, а предпочли убраться в чащу.
– Довольна? Зачем вам это было надо? Могли бы работать, жить, как все… Приняли, так нападать зачем?
Воронов говорил размеренно, как с ребенком, в его глазах колдунья как раз была тем самым дитем неразумным, и не следовало на нее кричать без особой нужды.
– Хочешь вариант – если имеешь власть над теми, кто сейчас пытается штурмовать поселение снаружи, заметь – пытается, ворваться сюда проблематично, кое-что вы все-таки не учли, то сделай так, чтобы твои соратники, помощники, в общем, компаньоны убрались прочь. Сама оставайся. Что тебе с ними делать?
Он говорил и не ждал ответа. Надеялся втайне, сердце ужасно непредсказуемая штуковина и порою неподвластно разуму, а вот умом – не ждал.
– А с вами? – Но какой голос! Лучше любой музыки, проникает в душу… Стоп! Любоваться, наслаждаться хорошо, нельзя забывать – перед ним сейчас враг.
Любимый враг. В самом прямом смысле.
– С нами что-нибудь да будет. Будущее, к примеру, – захотелось сказать другое, только все подлинные, настоящие слова сейчас были не к месту и не ко времени.
Похоже, ни места, ни времени для тех слов никогда не будет.
– Убивать ты мастер. Я же тебя узнала. Ты в первую весну после Катастрофы в Хабаровске людей Черепа порядком положил.
– Откуда? – и вдруг вспомнилась промелькнувшая в окне девочка.
Неужели?
В дальнем конце коридора со скрежетом приоткрылась металлическая дверь.
– Андрей! Это ты?
– Я, товарищ подполковник, – отозвался Воронов. – Все в порядке?
Голос командира звучал слабо, зато все встало на места – трупы в коридоре, задержка… Не сплоховал офицер, успел сообразить, воспользоваться оружием, а затем наглухо забаррикадировался в комнате. Благо она позволяла.
Колдовство, или чем там обладали пришельцы, сработало, но не для всех. И этого хватило.
– Товарищ капитан! Охотники достигли периметра! – с противоположной стороны послышался доклад Гаричева.
Но какие у нее глаза!..
– А ведь это… – рев двигателя был слышен даже сквозь перестрелку.
Вскоре сама БМП выскочила с фланга, застыла, и орудие плюнуло снарядом по атакующим. Прочертил длинную строчку пулемет. И умолк. Экипаж явно давал противнику шанс, а тот, деморализованный, напуганный появлением грозной машины, лишился последней воли к продолжению боя. Вначале одиночками, затем – группами, бандиты попятились назад. Им не было дела ни до своих убитых, ни до раненых, лишь бы уйти самим.
Никто не препятствовал, хотя могли бы, и еще как! Но почему-то решили иначе, и незадачливые нападающие постепенно отходили вдаль. Их отпускали, может быть, зря…
Первый год после Катастрофы. Конец весны
Света был самый минимум, крохотное, едва кошке пролезть, оконце под потолком, даже не оконце, вентиляционное отверстие. С учетом серого нынешнего дня едва что разглядишь. Это – несмотря на небольшие размеры подвала. Был ли тут раньше погреб, судя по холоду, вполне мог быть, или другое что, теперь уже не понять. Вся обстановка – лежащий около стены человек, старожил местной тюрьмы.
– Задолжал я, вот меня на счетчик и поставили, – тихо поведал бедолага. Речь его иногда прерывалась кашлем, тоже негромким из-за отсутствия сил. – Вовремя дань не отстегнул, а там пошли проценты. Прежде еще на что-то надеялся, да куда там! Если не везет… А потом засунули сюда, сказали: кто-нибудь внесет в течение недели выкуп, выпустят, нет – прибьют прилюдно. Чтобы остальным неповадно было. Кому я нужен? Да и не было случая, чтобы Череп кого отпустил.
– А остальные? – поинтересовался Воронов. – Всякие там медвежатники, амурские да таежные?
– Все они одним миром мазаны. Медведь еще пострашнее будет. Тот вообще еще казни всякие придумает. То водой на морозе обливает, то к двум деревьям подвязывает, чтобы разорвать. У Черепа просто. Удавку на шею, и все. Не повезло вам. Тоже влипли.
