Слезы иссякли, остались редкие всхлипывания, но прошли и они.
– Извините, – Мария вдруг отодвинулась от меня.
Горе не красит, и женщина сознавала это. Она отвернулась, затем вывернулась из объятий и поднялась.
– Я сейчас.
Невыносимо захотелось закурить. Но здесь было неудобно, а выходить наружу – неловко. Маша придет, а меня нет. Раз оставили здесь, придется дожидаться. Я лишь прошел к раскрытому окну да и застыл там.
Сейчас бы хоть пару затяжек! И сердце заболело. Еще расклеюсь абсолютно не вовремя. Если оно может быть, время для полного расслабления.
Фотографию было видно с моего места прекрасно. Она стояла лицом к кровати живым укором, и не хватало сил отвернуться. Все пройдет, мне ли не знать, даже в старой песне пелось «Все пройдет, и печаль, и радость», или как-то наподобие. Сейчас просто время первого шока.
Интересно, если бы погибший не был отцом Марии, я бы стал переживать по его поводу?
Узнал бы – стал. Лишь не в такой степени. Жизнь такова. Каждый шаг бывает чреват не только для себя, но и для других тоже. Время перемен не обходится без жертв, просто не всегда они выступают в качестве конкретных, знакомых нам людей. Впрочем, я его и не знал. Один раз видел и лишь мимоходом подумал, что после водворения порядка надо будет найти и поблагодарить. На мне же висела и судьба попавших под начало бойцов, а бой – не время для сантиментов. К тому же он помог сам, без просьб с нашей стороны.
Вот Машу жаль. Смерть родителей – всегда горе. Обоих сразу – горе вдвойне. Если возможны количественные оценки личных бед и трагедий.
Докторша вернулась быстро. Глаза у нее носили следы недавнего плача, но губы были плотно сжаты, и вообще, самый страшный момент, хочется верить, миновал.
– Вот так, – бесцветно вымолвила Мария. – Были люди – нет людей.
– Машенька, так ведь всегда и бывает. И почти всегда – неожиданно. Кто же может знать?
Умолк. Обязан был хоть предположить. Обязан! Любая фраза прозвучала бы фальшиво из уст невольного виновника случившегося. А все так хорошо складывалось! Но можно ли жить, скрывая такую тайну?
Лучше бы положили нас там! Хотя и солдатиков тоже жалко. Молодые совсем, тоже попали как кур в ощип.
Натворил я дел! Знал, чем все чревато для отдельных людей, чего уж там! Даже сейчас пытаюсь себя убедить – ничего бы не было, и в иных обстоятельствах умерли бы иные. Но – обстоятельства именно эти. Соответственно… Страшная штука – совесть.
– Я видел твоего отца, – выдохнул я, словно бросаясь в ледяную воду. – Как раз перед этим…
Смотреть Маше в глаза было невозможно, но отвести взгляд я не мог.
– На нас напали… Пришлось отходить с боем. Оказались в каком-то дворе. Думали – все, а тут он… Показал ход, провел…
Маша поняла все. И оставшееся в сумбурной речи недосказанным – тоже. Вид у нее был такой…
Сильно болело сердце…
Какие-то звуки снаружи проникли в сознание, и я машинально бросил взгляд во двор.
К даче знакомой дорожкой шли оба родителя в сопровождении Володи. Дядя что-то тихо втолковывал им, но слушали ли его, не уверен.
Выходит, ошибка? При нынешнем бардаке – вещь весьма вероятная. Что-то не расслышали, что-то недопоняли…
Ни хрена себе, поворот! Как бы Машу от подобного удар не хватил!
Я обернулся, подыскивая слова и не смог их найти.
Казалось, на меня сейчас набросятся, разорвут острыми ноготками. Но нет. Я не заметил, как в руках женщины оказался пистолет. Тот самый, подаренный мною. Пригодился… подарочек.
Передергивание затвора, и прямо мне в глаза уставилось бездонное дуло.
Господи! Нашла чем пугать!
Если пугать! На лице Маши было написано острейшее желание всадить в меня всю обойму. Женщина держала оружие обеими руками, но я смотрел чуть поверх на прелестное даже в гневе лицо.
И пусть! Вдруг накатила такая безнадежная усталость, тупая тоска, что я невольно улыбнулся. Какой-то абсурд – меня последние дни непрерывно пытались убить все кому не лень. И такое завершение!
Сухо щелкнул взведенный курок. Скрипнула входная дверь. А ведь даже интересно – не выстрелит, и все у нас обязательно будет хорошо. Выстрелит – последнее, что унесу с собой, будет милый, что греха таить, образ.
Многие ли могут похвастаться этим?
Неплохая ставка. За такую стоит и рискнуть.
Но как же она хороша! Есть женщины, которыми тянет любоваться, а есть редчайшие, что сводят с ума.
Хотелось сказать очень многое, столько, что не хватит жизни, но я обошелся одним только словом:
– Стреляй!
