Человек предполагает, а начальство – располагает.
Лагерь только обустраивался, бойцы были припаханы кто где, но рота официально считалась дежурной, и что с того, что мы были убаюканы кажущимся покоем? Приказы на выступление часто приходят когда их не ждут.
Никаких сигналов пока предусмотрено не было. Это на старом месте все было отработано до мелочей, но там мы воевали, здесь же пока никто даже толком не объяснил, насколько вероятна хоть какая-то опасность? Разве что, туманно поведали, будто духи проникли и сюда, и иногда безобразничают даже в этих безмерно отдаленных местах.
Мне лишь коротко приказали выступать, а дальше все понеслось и закрутилось.
Пока люди получали оружие и боеприпасы, я бегом влетел в штабной модуль.
Полкач с ближайшими помощниками склонились над картой настолько хреновой, что язык не поворачивался назвать ее этим благородным словом. Вечная наша история – передислоцировались, а даже карт ближайших окрестностей нет. Что же местные не раскошелились на лист разрисованной бумаги, раз мы им тут нужны?
– Только что сообщил Пермяков. Его колонна обстреляна из засады. Один Камаз подбит, дорога блокирована. Ведет бой.
– Где? – память услужливо подсказала огромную зеленку.
– Вот, – полкач ткнул карандашом, и я с некоторым облегчением понял, что хоть в этот раз ошибся.
Насколько можно было сориентироваться, место боя находилось от нас километрах в пятнадцати. Нехорошее такое местечко. Все вокруг безжизненно, сплошные камни да песок. С одной стороны дороги – невысокие, но довольно крутые горы, с другой – скат куда-то в низину. Там только и устраивать засады. Но грызла мысль, что и мы, и наши враги здесь чужие, так какое мы имеем право переносить наши свары в чужой мир?
– Ваша задача – обеспечить колонне дальнейшее продвижение и уничтожить духов. Артбатарея выдвинется сюда, – еще одна точка на карте. Летунам тоже сообщили. По готовности обещали поднять пару «крокодилов».
Полкач говорит отрывисто. Никаких напоминаний о недавнем разносе, или намеков на мой внешний вид. Только дело.
– Если колонна пробьется самостоятельно? – уточняю я.
Пока мы доедем, измениться может многое. Партизанские бои зачастую скоротечны, и духам нет ни малейшего резона ждать, когда к противнику подойдет подкрепление.
Хотя, еще тот вопрос – сколько там духов? Если много, от колонны вполне могут остаться рожки да ножки. С другой стороны, Пермяков не новичок, и вполне сможет справиться сам. Тут уж как повезет.
– Я неясно сказал? Мы здесь гости, и ни к чему докучать хозяевам своими проблемами, – отрезает подполковник. – Духи в любом случае должны быть уничтожены. Если отойдут – придется организовать преследование. Ты что, первый день воюешь, старлей?
В том-то и дело, что не первый. Потому знаю – догнать духов в горах, даже таких невысоких, – занятие практически безнадежное. А уж в нынешнем варианте, без толковых карт, без каких-либо конкретных данных…
– Может, летчиков привлечь, товарищ подполковник? С воздуха мне их легче будет и обнаружить, и догнать.
– Надо будет – привлечем, – кивает полкач.
Летуны настолько увлеклись перевозками, что, похоже, забыли о своем прямом предназначении.
– Вопросы есть?
– Так точно. Что делать при встрече с местными?
– Нет тут местных, Зверев. Весь этот район, – карандаш командира обводит едва ли не всю карту, – совершенно безлюден. Не живут они здесь, понимаешь? – судя по тону, сам полкач не понимал причины подобной заброшенности земель в развитом государстве. – Так что, если кто там и есть, то это наши заблудшие неприятели. Можешь без опасений валить всех, кого встретишь. Мне это сказали вполне определенно.
Последняя фраза не слишком характерна для отца-командира. Что значит в военном языке слово «сказали»? Кто сказал? На каких основаниях? Почему надо следовать этим словам?
Все как-то зыбко, и полкач сам прекрасно чувствует это.
– Мне наш посол показал договор с местными. Там черным по белому значится: в числе прочих наших задач – поиск и уничтожение всех выходцев с той стороны Врат, – поясняет подполковник. Затем до него доходит смысл сказанного, и он ухмыляется. – Кроме нас самих, разумеется.
Хоть за это спасибо! Но сама задача откровенно не радует ни меня, ни полкача, ни кого-нибудь из собравшихся офицеров. Пусть даже в ней есть некий высший смысл. Ведь если то, что говорят о местных технологиях – правда, взаимоотношения с местными просто жизненно необходимы.
– Раз все понятно, выполняйте, – отпускает меня подполковник, а затем добавляет. – Связь держи постоянно. Людей береги. На рожон не лезь. Удачи, Зверев!
16
Бээмпэшки уже выстроились вдоль дороги. Люди расположились рядом. Кто-то набивает магазины, кто-то проверяет снаряжение – обычные последние занятия перед выходом.
– Все погружено? – спрашиваю у Кравчука, своего старшины, несколько склонного к полноте, пышноусого, дельного мужика.
– Так точно, товарищ старший лейтенант, – прапорщик не вытягивается в струнку. Дисциплина у нас не та, что в Союзе, и здесь редко кто требует щелчка каблуками.
Судя по наряду, Кравчук идет с нами. Мог бы и остаться, хозяйственных дел тоже полно, но это его выбор.
– Сухпай?
– На три дня, – прапорщик смотрит выжидательно, мол, не мало ли взял?
Правило старо, как мир: посылают на три дня – бери продовольствия на неделю. Если бы речь шла лишь о помощи Пермякову, то мы бы вернулись до вечера, но задача же поставлена значительно шире.
– Возьми еще на пару дней, – перестраховываюсь я.
Кравчук немедленно срывается с места. На ходу он коротко отдает команду, и десяток бойцов послушно бегут за ним.
Я объявляю офицерам приказ, и вижу, как слегка морщатся их лица. В местные горы не рвется никто. А вот помощь своим – дело святое, и ушедшие с Кравчуком солдаты несутся обратно бегом, нагруженные коробками.
Побросать их в десантные отделения – дело секунд. Бойцы привычно забираются на броню, и я невольно оглядываюсь.
Откуда-то из-за модулей выбегает Тенсино. Он уже в лифчике, из которого торчат магазины, и в руках у него автомат. Следом за лейтенантом спешит радист со своими причиндалами.
– Давай быстрее, – я рад, что корректировщиком с нами идет Сергей. Он вызывает немало нареканий у начальства в спокойные времена, но дело свое знает отлично, и с ним всегда чувствуешь себя увереннее.
Последним прибегает фельдшер Портных. Не знаю, по своей ли воле, или согласно приказа, но медик на операции лишним не бывает.
Мы забираемся на головную машину. Я сразу же трогаю механика-водителя за плечо, мол, поехали. Бээмпэшка послушно трогается с места. Оборачиваюсь и вижу, как в отдалении приходят в движение самоходки первой батареи.
