Зато я был в плюсе. На правах учителя я поддерживал руку Даши, а пару раз даже обнял девушку за талию. Вроде, что такое – талия, или я мало в свое время танцевал, но тут вдруг от простого прикосновения я почувствовал все Дашино тело, вплоть до мельчайших изгибов, так, что голова слегка шла кругом. Наверно, девушка каким-то образом поняла это, заалела, и дыхание стало неровным.
Почему-то показалось: наши губы сольются в бесконечном сжигающем поцелуе, однако Даша очень мягко отстранилась и вскинула пистолет в сторону мишени.
Выстрел отрезвил. А вот банка так и осталась стоять. Однако искус был преодолен, и я не знал, радоваться, или горевать по этому поводу.
После двух расстрелянных в «молоко» обойм первоначальный оптимизм девушки улетучился, словно утренний туман.
– Великий Александр Сергеевич Пушкин не зря писал, что пистолет требует ежедневного упражнения, – успокаивающе произнес я и парой выстрелов сбил две расставленные банки. – Только труд, и ничего больше.
В свободное время мы порою усиленно стреляли, стараясь устанавливать рекорды, и теперь плоды забав были налицо.
– Можно еще и так. Помните «В августе сорок четвертого»? Так называемая стрельба по-македонски.
Я извлек «стечкин», взял «макар» в левую руку и изобразил некое подобие танца. Танец вышел неказистым, зато ни из одного ствола промаха я не дал.
Наградой мне послужил взгляд, искупающий все тренировки.
– Не позавидую тем, кто окажется против вас в бою.
– Никогда не стрелял из пистолета в людей.
В моих словах не было лукавства. На операциях я пользовался другим оружием, один раз пришлось прибегнуть даже к штык-ножу, но это не те воспоминания, которыми следует делиться с хорошенькими женщинами.
Но один раз Даше все же удалось попасть, и ее настроение вновь стало боевым. На этом наши занятия оказались прерваны. Вдалеке появилось несколько человек, которые явно направлялись на звук выстрелов. Наверняка, кто-то решил проверить причину неурочной стрельбы. Наказания за подобное последовать не могло, но очень ли надо кому-то что-то объяснять?
– На первый раз достаточно, – я забрал пистолет, еще хранящий тепло девичьей руки.
– Когда будет следующий раз? – спросила Даша. – Согласно завещанию Александра Сергеевича…
– Как только у нас будет свободное время.
Мы уже шли, сами не ведая, куда, но явно не в сторону ученого городка. Территория лагеря была достаточно велика, чтобы бродить по ней, как другие гуляют по городским улицам.
– Я слышала, тут даже речка есть, – Даша посмотрела на свои ладони, несколько грязноватые после стрельб и даже поднесла их ближе к лицу, вдохнув запах оружейного масла и пороха.
Не знаю, виной ли какой-нибудь запрет, нелюбопытство к низменной прозе, или затаенная боязнь людей в форме, только штатский люд почти не покидал пределов своей зоны.
Хотя, в отношении женщин подобное являлось правильным. Нет, эксцессы были почти невозможны, (но – почти), только какой может быть реакция здоровых и молодых мужиков на противоположный пол? Тут взглядами разденут так, что даже паранджа не поможет. И каждый второй попытается завязать разговор. В полку дам было настолько мало, что проще сказать их не было вообще.
Но по окраинам лагеря солдаты не ходили, и тут обычно было безлюдно. Играло роль и то, что время приближалось к обеду, и даже те, кто был свободен и мог бы сбежать на пробегавшую краем небольшую речушку с холодной горной водой собирались вместо купания принимать пищу.
– Какая прелесть! – Даша даже чуть прищурилась, глядя на весело игравшую отраженными солнечными бликами воду.
Я помог ей спуститься, поддерживая за руку.
– Холодная, – Даша погрузила руки в воду.
– Она с гор течет, – пояснил я. – Вроде, далеко, но даже здешнее солнце прогреть не может до конца.
– А я думала искупаться.
Ей было хорошо. Когда блузка чуть отходила, я видел лямку купальника. Но сам-то я о таком повороте событий не думал, и, соответственно, одет был не так. Иначе обязательно полез бы в воду, хоть льдины там плавай. Да и не настолько она была холодна, как казалось вначале. Главное – окунуться первый раз, а дальше понимаешь прелесть несущейся прохлады.
Даша тоже поняла сию нехитрую истину. Ее руки просто привыкли к кажущему холоду, а солнце с неба парило так жарко, что хотелось хоть на краткий миг укрыться от него.
– Не такая она и холодная. Давайте искупаемся.
– Видите ли, – помялся я, – я позабыл купальник дома. К тому же, он жмет под мышками, а на коленке – дырка.
Смех у Даши был чудным, таким, что от него заходилось сердце.
– А я искупаюсь, – девушка быстро разделась и осторожно потрогала ногой воду.
Судя по ее лицу, она вновь заколебалась, однако набралась решимости и сделала первый шаг.
Речка была совсем неглубокой, только довольно сильное течение так и норовило сбить с ног. Я невольно напрягся, готовясь при нужде немедленно прийти на помощь, но Даша устояла, отошла на несколько метров от берега и, обхватив руками какой-то камень, осторожно присела.
Вода обожгла, заставила вскочить, однако девушка мужественно повторила приседание, а затем легла. Стройное тело омывали прозрачные струи, и я стоял и любовался прелестным зрелищем, увы, недолгим.
Даша сумела подняться и быстро пробежала до берега. По ее телу скатывались водяные капли, даже волосы намокли, хотя, здешнее солнце сушит быстро.
Что-то длинное мелькнуло в стороне, устремилось к девушке, и я совершенно машинально дернул «стечкин».
Хорошо я по привычке снарядил обойму. Три выстрела грянули один за другим, и Даша вздрогнула, со страхом посмотрела на меня, и лишь затем – на бьющееся обезглавленное тело небольшой змеи.
И вот тогда девушка испугалась по-настоящему. Я, впрочем, тоже. Мне-то ядовитая гадина вряд ли что сделала, но стоило бы ей укусить обнаженную загорелую ногу…
– Да… – это было все, что я сумел вымолвить.
Моя спутница не могла и этого. Она так и стояла в шаге от берега, и вода омывала ее ноги повыше ступней.
– Ничего. Вы же не одни, – я пришел в себя быстрее девушки, огляделся вокруг, не притаился ли где еще какой-нибудь ядовитый сюрприз, и добавил. – Смелее. Иначе замерзнете.
Я приглашающее протянул руку. Даша буквально вцепилась в нее обеими руками, потом шагнула и неожиданно припала ко мне.
Ее тело вздрагивало, и я принялся осторожно гладить девушку по спине и волосам, приговаривая:
– Все хорошо. Ничего страшного здесь нет. Все хорошо.
Даша доверчиво прижималась к моей форме, словно надеясь найти спасение от всех бед в моих объятиях.
Каюсь, я не удержался и несколько раз осторожно коснулся губами ее мокрых волос. Была ли замечена моя вольность – кто знает?
