Шум позади мгновенно прекратил колебания. За изгибом улицы грохотали телеги, много телег, и о возвращении пришлось забыть.
– Уходим.
Знать бы хоть немного этот город! Тогда вполне реально было бы обойти преследователей переулками, затеряться в них, но увы! Пришлось спешно покидать город, благо были они уже на самой окраине, и все четверо узнавали дома – первые дома, что встретили их при входе.
За ними лежало поле, по которому навстречу разъезду шла цепь, и разведчики поневоле подхлестнули коней.
– Конную батарею – на передки! – Аргамаков привык действовать в бою стремительно.
Наличие бронепоезда несколько меняло соотношение сил. Неясно, как у противника с дисциплиной, но само наличие крепости на колесах заставит его быть более упорным. Взять же эту крепость проще на вокзале, где различные строения могут служить надежными укрытиями и позволят подойти к ней вплотную.
– Подготовьте оба броневика и эскадрон. Как только пехота войдет в город, надо немедленно прорваться к вокзалу и захватить бронепоезд. После этого мы расправимся с бандой в два счета.
Со стороны окраины затрещали винтовочные выстрелы. Переброшенные на телегах бандиты засели в крайних дворах и пытались задержать накатывающуюся на них цепь.
Солдаты продолжали идти молча. Никто не ложился, никто не стрелял, лишь шаги несколько ускорились от желания побыстрее схлестнуться с врагом: молва о сложенных у вокзала трупах успела облететь всех и пробудила в людях чувство мести.
С той стороны торопливо заговорил пулемет, следом – еще один, и прочерчиваемые ими строчки заставили солдат чуть замедлить движение.
– Прицел… Целик… Трубка… – Легкая батарея стояла рядом со штабом, и голос Штейнбека одинаково доносился до пушек и до штабных.
Громыхнуло, и над окраиной выросло белое облако шрапнели. Затем в дело вступило второе орудие. После шестого выстрела один из пулеметов умолк. В бинокль было видно, как далекие фигурки одна за другой покидают позиции и устремляются в глубь города.
– Так. Пора. Вы, кажется, рвались в бой, Александр Дмитриевич? «Остин» в нашем распоряжении. Надеюсь, мы как-нибудь в нем поместимся?
Поместиться в пятиместном броневике всемером было трудновато. Сам Аргамаков кое-как разделил сиденье рядом с командиром, а начальнику штаба пришлось примоститься в ногах у пулеметчиков.
Броневик недовольно зафырчал, тронулся с места и быстро стал догонять входящую в город цепь. Следом за ним ехал пушечный паккард, и уже за ними двинулась кавалерия и конная батарея.
Исход боя на окраине был предрешен, и появление мобильного резерва лишь превратило отход противника в паническое бегство.
Зато как они бежали! Не доверяя собственным ногам, неслись к вокзалу на телегах, бричках, шарабанах… В одном месте, где улицу ограничивали два росших по обочинам кряжистых дуба, пара телег сцепилась между собой, в них врезалась третья, и беглецы, не возясь с ними, лишь выпрягли коней и пустились дальше вскачь, не заботясь ни о седлах, ни о едущих сзади.
Импровизированная баррикада сослужила удиравшим неплохую службу. Тем, кто ее успел миновать, разумеется. Потому что опоздавшим не могло помочь ничто. Их просто порубили и постреляли на ходу. А дальше… дальше была эта самая баррикада.
Ее никто не оборонял, но ни объехать, ни переехать нежданное препятствие броневики не могли. Пришлось останавливаться, расчищать путь и на этом терять драгоценное время.
Наконец прежним порядком тронулись дальше. В голове почти вплотную к главным силам двигался кавалерийский разъезд, но и ему практически не было работы.
На привокзальную площадь вылетели стремительно, готовясь немедленно атаковать, и остановились посреди рукотворного бедлама. Всюду стояли телеги, брички, повозки, валялось непогруженное добро, но состав с бандитами успел уйти. Следом, прикрывая, двигался бронепоезд, и с него поливали преследователей пулеметным огнем, а затем несколько раз попытались угостить гранатой.
Настоящих артиллеристов в банде явно не было. Взрывы не причинили ни малейшего вреда, лишь разрушили стоявший в отдалении разграбленный дом да напугали лошадей. С паккарда ответили из тридцатисемимиллиметровой автоматической пушки. Минимум один снаряд попал в последнюю бронеплощадку. Да разве ей причинишь вред таким калибром!
Следом быстро развернулась конная батарея, однако бронепоезд успел скрыться за поворотом, и два залпа наугад по взлетающим в небеса клочьям дыма пропали впустую.
– Надо попробовать срезать путь и перехватить их по дороге! – в азарте выкрикнул Корольков, вертясь на своей рыжей лошади.
– Где мы его срежем? Вы знаете дорогу, капитан? – Аргамаков зло чиркал спичками, пытаясь прикурить.
Спички ломались, не желая загораться.
– Никак нет, господин полковник. – Корольков понял неуместность своего предложения, и его азарт угас на глазах.
– Я тоже.
Командир броневика Лисов деликатно пришел на помощь Аргамакову, поднеся ему горящую зажигалку.
– Спасибо, капитан. – По правилам, при обращении старшего по званию приставка «штабс» опускалась.
– Не за что, господин полковник.
Аргамаков нервно затягивался папиросой.
– Господин полковник! Разрешите доложить? – подскочил Ган.
– Что у вас?
– Нами взято двое пленных и еще человек десять зарублено. Пехота вроде бы тоже кого-то захватила. Что с ними делать?
– Расстрелять, – махнул рукой Аргамаков, но тут же опомнился: – Подождите. Надо их сначала допросить. Кто ими командует, какой у них состав, чем располагают, где их база? Как хотите, но с ними мы должны покончить. – Он посмотрел на раздетые трупы местных жителей и повторил: – Должны!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Соседи были другими, но как две капли воды походили на предыдущих. Небритые солдаты в распахнутых шинелях и без погон, несколько штатских, по виду рабочих, даже один мужчина в приличном костюме и с интеллигентным лицом.
Последний старательно не поднимал глаз и вообще вел себя так, словно его здесь нет. Подобная тактика, как ни странно, некоторое время приносила свои плоды, и на него довольно долго никто не обращал внимания.
Несколько солдат, явно знакомых между собой, делились воспоминаниями о недавних днях, другие жадно их слушали, вставляли реплики, поддерживали говоривших согласными междометиями и восторженным матом.
– …А батальонный как налетит на нас, мол, по какому праву вы оставляете позицию? Представляете? Но тут Митька, бедовый парень, хоть и провел всю войну в обозе, приложился из винтаря да как стрельнет батальонному в спину! Тот упал, гимнастерка набухает кровью, и ведь все едино, пытается, собака, подняться. Но мы уже подоспели, добили: кто прикладом, а кто и штыком. Так не поверите, другие офицерья стали отстреливаться. Прям, натуральный бой! Хорошо хоть, что у них, окромя наганов, ничего не было. В общем, пока их порешили, наших солдат добрая дюжина полегла, а то и поболе.
