Выкуп тоже появился раньше предельного срока. Золото, серебро, драгоценные камни… Все более-менее компактное, пригодное к перевозке.
Жаль, пересчитывать времени не было. Это же не пачки ассигнаций в банковской упаковке для удобства счета. Оценить каждый камушек, перевести одну валюту в другую…
– Лука, пошли за Клюгенау. Пусть сдаст команду Жан-Жаку, а сам едет сюда. Мне нужен кто-то, кто займется освобожденными. И вот еще. Через полчаса Гранье и Ширяев должны снять людей. Казаки пусть пока продолжают маячить еще столько же, а потом догоняют нас.
– Сделаю, – кивает сотник.
Понятия о дисциплине у казаков пока своеобразные, они еще не превратились в имперское войско, и потому зачастую фразы звучат отнюдь не уставные.
Между тем количество бывших невольников превышает все ожидания. Их уже минимум тысяч семь, и число все продолжает расти. Поневоле начинаю волноваться, хватит ли у нас тоннажа, чтобы вывести разом всех. Нет, можно потесниться. Расстояния в Азовском море не настолько велики, а в тесноте – не в обиде. Да только всему есть предел.
Наконец появляется Клюгенау. Сразу оценивающе смотрит на добычу и даже сглатывает слюну. Словно драгоценности – это еда.
– Герр полковник… – выдыхает мой первый зам, не находя слов восторга.
– Дитрих, займитесь невольниками. Мы должны как можно скорее выступить в обратный путь.
– Но почему я? – возмущается подполковник.
Боевой офицер – и вдруг такая задача!
– Потому что мне больше некому поручить это дело, – поясняю я. – Вместе с тем, если их хоть немного не организовать, мы рискуем не успеть вернуться до темноты к кораблям.
– Яволь! – подтягивается Клюгенау.
– К казне караул из надежных солдат, – продолжил я.
– Могет, из казаков? – предложил сразу Лука.
Нет, брать себе они не будут. Вечные добытчики, прекрасно понимают: начни мы сейчас дуван делить, и ноги не унесет никто. Но добычу охранять надобно.
– Я сказал: солдат. Тебе, Лука, другое поручение. Подбери дюжину казаков. Надо по Кафе проехать. Посмотрим, всех ли невольников выдали. Только предупреди: никакого грабежа! Жителей не обижать. Мы слово дали.
– Оно конечно, – вздохнул Лука.
Может, ему бы хотелось нарушить, да только злить местных чрез меру не стоило. Обрушатся на нас, шапками закидают.
Седобородый турок встретил нас у ворот. Он словно безмолвно вопрошал: теперь-то вам что надо? Но, раз уступив, теперь возражать не осмеливался.
Мы ехали по городу, провожаемые недобрым молчанием. Жители искоса – открыто не осмеливались – посматривали на нас, как на разбойников. Зато немногочисленный гарнизон спрятался от греха подальше. Безделье и отсутствие опасностей разлагает воина. Это не Азов, вынужденно отражавший казачьи набеги.
Около одного из домов промелькнуло светлое женское лицо.
– Стой! – приподнял я руку. – Красавица, подойди.
Женщина поняла мою речь и с опаской подвинулась к кавалькаде. Точно, откуда-то из Руси или Малороссии.
– Я сказал: отпустить всех невольников. Кто хозяин? – вопросил я сопровождавшего нас турка-переводчика.
– Не губите, господин! – Женщина бросилась в ноги перед моим конем. – Не хочу никуда! Не отбирайте меня у Хасана!
Вытащенный на улицу хозяин, полноватый, однако с холеным лицом, стоял между казаками ни жив, ни мертв.
– Детей отца не лишайте! Ой, лишенько! – причитала женщина.
Сопровождающие меня мялись. Черт их, баб, разберет! Ей добра хотят, дуре, а она…
Но мало-помалу прояснилось. Женщина, действительно с Малороссии, уже давно считалась женой купившего ее Хасана. Даже троих детей успели завести. Если остальным бывшим пленникам наш приход доставил радость, то для нее оборачивался бедой.
– Хрен с ней! – выругался я, делая знак, чтобы отпустили турка. – Вольному – воля. Поехали!
Настроения продолжать объезд уже не было. Да и время. Пока еще доберемся до заветного берега…
10. Возвращение
Обратный путь оказался значительно длиннее. Вроде дорога та самая, и на сердце должна быть радость от успешного дела. Но бесконечная вереница освобожденных из неволи людей замедляла ход, и даже солнце, казалось, палило с небес сильнее вчерашнего.
Отряд растянулся до безобразия – на километры. Среди людских толп едва не терялись стройные ротные колонны. То Командор, то Клюгенау объезжали идущих, зорко следили, чтобы никто из егерей не покидал своего места, и уж тем более по сердобольности не вздумал помогать недавним пленникам. Иная доброта хуже злодейства.
– Лука! Передай спасенным: отставших ждать не будем. Пусть пошевеливаются. Всем шире шаг!
– Сделаю, – сотник понимающе кивнул.
Какой-то мужик едва не кинулся в ноги коню, заставил Командора остановиться.
– Ваша милость! Воевода! – Мужик бухнулся в пыль. – Позволь слово молвить!
– Вставай. Не в Москве, – резко бросил Командор.
Проситель понял, что долго стоять на месте начальник не собирается, торопливо поднялся и устало посмотрел на Кабанова.
– Роздых людям нужен. Бабы устали, воевода. Опять-таки, детишек много. Еле идут.
– Никаких привалов, – отрезал Командор. И повторил сказанное Луке: – Ждать и спасать никого не будем.
Он тронул коня, однако мужик не отстал, пошел рядом:
– Дык хоть подсади усталых на телеги. Силов же нет!
– Повозки заняты. Нет у меня свободных мест, – с некоторым даже высокомерием отозвался Командор.
Лучше уж так, чем пускаться в долгие рассуждения, а то и оправдываться за вынужденное жестокосердие.
От единственной на весь отряд госпитальной повозки надвинулся Петрович. Раненых не было, обошлось без боя, зато среди бывших невольников многие оказались истощены, а кое-кто и болен.
– Боюсь, без тепловых ударов не обойдется, – бывший судовой эскулап кивнул на яростно палящее солнце. – Что делать будем?
– Что мы можем? – уточнил Командор. – Ничего? Значит, ничего и не будем. Если кого из егерей хватит, то грузи к себе, пока не отлежатся. А мирные… Судьба.
Петрович невольно вздохнул. Но он давно ходил в походы, и потому объяснять ничего не требовалось. Нельзя рисковать всеми ради нескольких человек. И даже ради нескольких десятков. Точно так же как нельзя освободить повозки от боеприпасов. Дорога дальняя, случись что – не отобьешься.
– Тут осталось километров десять. Без этой толпы часа два хода. Нам главное – проскочить. Турки ладно, они в любом случае не успеют, а вот татары…
Сказал и словно накликал.
Казак летел наметом и только рядом с людским потоком стал сдерживать скакуна, среди тысяч идущих и едущих выглядывая того, кто нужен.
