– Вот как надо! – Кабанов никогда не гнушался показать правильное выполнение упражнения.
Даже до знаменитых кубанских пластунов было века полтора, потому обучать подобным элементарным, с точки зрения иных времен, приемам, было просто некому.
Командор старательно прополз ужом метров тридцать, встал и спросил:
– Все поняли? Предупреждаю – от скрытности может зависеть ваша жизнь. Рота! Ползком поочередно…
Егеря дружно рухнули на землю. Каждое отделение было с самого начала разбито на звенья, те в свою очередь – на пары. Последнее – исключительно чтобы при действии в рассыпном строю хотя бы у одного из двоих был заряжен штуцер.
– Вперед!
Одни звенья ползли, другие их прикрывали, затем первые останавливались, условно целились, а перемещались вторые. И так перекатом от укрытия к укрытию до самого момента или обстрела, или внезапного броска.
– Чуть получше, но недостаточно. Капитан! Гоняйте людей, пока травинка не шелохнется! Или до обеда, – Сергей невольно вспомнил старую армейскую хохму.
Легким шагом, подтянутый и стройный, он двинулся дальше.
Летние месяцы надо использовать целиком. Пусть в его распоряжении не армия, однако порой один своевременный удар небольшими силами в состоянии изменить ход сражения. Как знаменитое движение с последующей атакой бригады Румянцева под Гросс-Егерсдорфом.
Во второй роте солдаты отрабатывали штыковой бой. Еще дальше звучал барабан, и под его перестуки солдаты выполняли всевозможные перестроения. Это потом слово «шагистика» станет звучать пренебрежительно. Пока же без нее элементарно не обойтись.
Пока обошел все роты, время приблизилось к обеду. Последними на поле были охотники. Но у них программа была несколько иная. Одни учились метать в цель ножи, другие отрабатывали различные приемы боя без оружия, наконец, в отдалении полдюжины лучших стрелков старательно учились обращению с новым барабанным ружьем.
– Продолжайте занятия, – Кабанов махнул Ширяеву рукой. Мол, обойдемся без чинов.
Не без удовольствия принялся наблюдать за ходом занятий. Но помимо вполне понятных чувств опытный Ширяев уловил еще нечто, явно скрываемое от посторонних.
– Дурные вести, Командор? – Ширяев только в самых официальных случаях обращался к командиру по званию. В основном предпочитал или по прозвищу, или по имени. По прозвищу чаще. Это было напоминанием о тяжелых, но, при взгляде из настоящего, не самых худших временах.
Памяти свойственно окрашивать прошедшее в романтическую дымку. Хотя какая на море может быть романтика?
– Нет. Как и хороших. – Кабанов инстинктивно полез за трубкой, с огорчением повертел ее в руках и спрятал вновь.
Раз уж остальные в данный момент обходятся без перекура, то негоже командиру быть исключением.
– Тогда что же?
Ширяев подсознательно ждал, что Командор отшутится или уйдет от вопроса, однако, вопреки ожиданиям, Сергей тихо произнес:
– Сам не пойму. Вторую неделю что-то гнетет. Как будто должно случиться нечто нехорошее. А то и уже случилось, и лишь мы в этих краях ничего не знаем.
– Вроде бы все… – начал Григорий.
– Знаю, – перебил его Командор. – Стрельцы отправлены в Москву без всякой дембельской службы. Турки ведут себя тихо. Князь-кесарь к нам претензий вроде бы иметь не должен. И все равно неспокойно на душе. Может быть, просто устал. Хочу к своим. Побыть с ними, отдохнуть.
Как ни живи службой, но иногда так хочется навестить свой домик в Коломне!
– Я тоже, – признался Ширяев. – Маратика увидеть, Сергея… – Своего второго сына Григорий назвал в честь командира.
Помолчали. Потом Командор встрепенулся и произнес:
– Давай сегодня позовем Костю и Валеру. Посидим, вспомним былое. Глядишь, легче станет.
Он стоял спиной к городу, поэтому не видел того, что первым заметил Ширяев. Зато сразу обратил внимание, как глаза Валеры сузились, пытаясь что-то разглядеть.
– Кто там? – оборачиваться Командор не стал.
– Не пойму. Скачут двое. Один – явно казак, а второй… – Ширяев напрягся еще больше. – Вроде Петрович. Но не уверен.
– Петрович? – Кабанов мгновенно совершил полоборота. – Откуда ему взяться? Он же…
Лицо бывшего флибустьера чуть дрогнуло.
К ним действительно галопом несся Петрович. Врач не жаловал верховой езды, и уже сам факт заставлял поневоле заподозрить что-нибудь плохое. Да и вид у Петровича был такой, словно он минимум дней десять только и делал, что стремительно мерил километры без остановки на отдых. Не верхом, так в возке. Выматывает не хуже.
Врач подскакал, кое-как остановил коня, сполз с него и выдохнул:
– Мне сказали, что вы здесь. Вот, пришлось взять лошадь.
– Что случилось? – тихо вымолвил Командор.
Похоже, эту фразу ему хотелось прокричать.
Петрович как-то замялся. Можно спешить изо всех сил, а потом не находить слов для передачи дурных известий.
– С Женевьевой? – спросил Кабанов про жену Валерия, тут же понял: не угадал, и глаза его вдруг стали большими. – Что?!
Часть вторая
Перепутья
1. Сэр и не только. Разные страны
В камине умиротворенно горело пламя. От этого в кабинете было уютно, особенно при взгляде за окно. Там моросил мелкий противный дождь, вызывал желание забиться куда-нибудь и не выглядывать, навевал сонливость и лень. Но живой огонь вставал на пути меланхолии, не давал впасть в сплин, призывал к спокойным и взвешенным рассуждениям.
– Его Величество, как вам, конечно, известно, нашел время лично встретиться с царем… – Лорд-канцлер задумчиво вертел бокал дорогого стекла, любуясь рубиновыми переливами выдержанного вина. – Могу также сказать, что встреча состоялась во многом благодаря вашей беседе с королем и высказанным замечаниям о переменах в России.
Лорд Эдуард благодарно склонил седую голову. Выносить подобные дела на суд палаты лордов и уж тем более – палаты общин было глупо. Только личные встречи с Его Величеством и теми людьми, которые вершат в данный момент политику великой державы. А во многом и судьбы остального мира.
Важное всегда должно оставаться тайным. Только тогда можно быть уверенным, что никто вольно или невольно не испортит проводимую игру.
Оставалось лишь наметить ее общие правила.
– Надо сказать, царь Петр произвел определенное впечатление на Его Величество. Работящ, не гнушается любой работой. Вместе с тем стремится изменить свою страну, сделать ее более приемлемой для остального мира. И при этом сам остается варваром, в самом прямом значении слова, – так же не спеша продолжал лорд-канцлер.
– Я все это имел честь докладывать, – напомнил, воспользовавшись паузой, Эдуард. – Как и о наиболее значительных или влиятельных лицах из его окружения. По возможности – с достоинствами и недостатками каждого по отдельности. Некоторые из них приехали в Европу вместе с Петром. Другие остались дома.
