Зато в один день придут на нее казни, смерть и плач и голод, и будет сожжена огнем, потому что силен Господь Бог, судящий ее».
Что ж, воля Божья свершилась! Как и было предсказано.
Вертолет был вынужден сделать промежуточную посадку, чтобы заправиться топливом. Пока все возились с топливными баками, Жилин отвел Быкова в сторону и, глядя ему прямо в глаза, тихо произнес:
– Сегодня, Руслан, мы спасли земное человечество от всеобщей гибели.
– Ну да, – устало ответил тот, – ведь Дивов уничтожен.
– Нет, ты меня неправильно понял. Ты рассуждаешь как богослов-мистик, что, дескать, убив Антихриста, мы спасли мир, так как он мог его уничтожить своей властью и силой, данными ему из ада Сатаной. Так ведь?
– Разумеется, – Быков удивленно воззрился на него.
– Черта с два! Сам Дивов не мог бы уничтожить всю цивилизацию Земли, да и не стал бы делать этого. Он – ставленник клана темных цивилизаций космоса. Для них было бы намного выгоднее во всех отношениях не уничтожать все человечество, а подмять под себя, заставив служить своим целям. А царство – нечто типа тоталитарного общества и фашистской диктатуры, создал бы здесь их резидент Антихрист в лице человека по имени Дивов.
Профессор откашлялся и продолжил.
– Так вот, выгоднее всего уничтожить человечество Союзу сверхразума, или Объединению сверхцивилизаций, называй, как хочешь. Если принять известную концепцию, то получается, что вскоре мы выйдем на равные возможности с разумными внеземными формами жизни, потребуем равноправного положения среди них. А ситуация на Земле близка к черному клану, слишком много зла и бездуховности. Выражаясь языком уфологов, мы понесем на экспорт «бациллу военного и духовного бешенства». Поэтому, чисто в профилактических целях для них будет лучшим уничтожить землян.
Что для этого нужно? Просто так взять и перебить всех они не могут. Помимо морально-этических норм, у них есть закон о невозможности применения насилия без причин. Но если представить, что под видом борьбы с Антихристом они явятся на Землю, уничтожат всех, оставив лишь сто сорок четыре тысячи «избранных», как это говорится в «Апокалипсисе», тогда все становится на свои места. Дивов – лишь повод для конца света, для того, чтобы обезвредить неумное человечество и обезопасить себя.
А мы с тобой помешали этим планам осуществиться, ибо сегодня мы сами, своими силами уничтожили Антихриста! Мы – земляне! Гордись этим, Руслан! Гордись!!!
Богдан умолк и, не оборачиваясь, направился к вертолету. Следом за ним двинулся и Быков, вконец подавленный и ошарашенный всем этим. Он был буквально потрясен откровением своего друга. После той правды, что открыл ему профессор, Руслан смотрел теперь на мир совершенно другими глазами. И в нем, в этом мире, все сразу же стало на свои места.
Все люди являются лишь пешками в чьей-то грандиозной игре. И правители, и народ, и лидеры, и толпа. И Богдан Жилин, и он, его помощник. Всем правит Необходимость. А она задается человечеству свыше, от Бога, или от Сверхразума, или от Союза внеземных цивилизаций, или еще черт знает от кого!
Разочарованный и смертельно уставший от всего на свете, Быков с тоской глядел в иллюминатор на проплывающую под ними землю. И ничего святого не оставалось больше в жизни. И хотелось завыть волком, а потом броситься вниз и разбиться, или повеситься, или…
Вертолет приземлился, и он увидел бегущую к ним вместе с другими повстанцами Ларису, и внезапно понял, что был не прав в своих выводах о тщете бытия. Пока существует любовь и красота, жить стоит! И, как говорил Достоевский: «Красота спасет мир, а некрасивость его погубит». Так пусть же вечно царят на Земле не зло и убогость, а Красота и Любовь!
И ради этого такие, как Быков и его соратники идут на яростный и беспощадный бой против дивовых, антихристов, дьяволов и богов, против кого угодно…
«Ибо нам, землянам, – с гордостью за людей думал Быков, – дороже и ближе наше земное счастливое будущее, а не холод дальних звезд и не аскетическая суровость Мирового Абсолюта. Мы – люди, и ничто человеческое нам не чуждо!»
Выпрыгнув вместе с другими из вертолета, счастливый и безмятежный он двинулся навстречу встречающим. Быков понял, что теперь жизнь его круто изменится. Каким образом это произойдет – он еще не знал, но чувствовал, как в нем произошел внутренний перелом, глубокое перерождение. И, конечно, только в лучшую сторону.
19
С тех пор, как был уничтожен сын дьявола, прошла неделя. Власть «черных» была сметена, и повстанцы принялись наводить порядок в стране. Повсюду царили произвол и беззаконие. Банды мародеров и недобитых «черных» терроризировали население городов и сел. Экономика пребывала в разрухе, окружающая среда была отравлена. Поэтому ликовать по поводу чудесного спасения от Армагеддона было преждевременно.
Все страны мирового сообщества, наконец-то, осознали, что могло произойти, если бы не вмешательство и личный героизм профессора Жилина и всех тех, кто ему в этом помогал. Был бы прерван сам ход истории человечества. И теперь пора было жить по иным законам и категориям, отбросив в сторону все различия и границы, – этнические, расовые, религиозные, политические и другие барьеры между людьми. И не об этом ли пророчествовал Мишель Нострадамус, что на рубеже второго и третьего тысячелетий должно настать «всеобщее благоденствие», когда люди объединятся единой верой, единой идеологией и единой конгломерацией. Пред Богом все равны.
Богдан, Руслан, Петр и еще четверо их соратников по уничтожению Антихриста были теперь героями в глазах всего человечества и, в особенности, среди населения своей отчизны. Отважные оппозиционеры испытывали небывалый триумф.
Однако личные проблемы Быкова так и не сдвинулись с места. На следующий день все должны были разъехаться, кто куда. Богдан Жилин – в новую столицу, чтобы организовать временный Совет управления, Руслан – к Петру, намереваясь пожить какое-то время у своего друга, а Лариса – к своим родителям. Молодые люди должны были вскоре расстаться. Впереди их ждала разлука. И впереди была жизнь.
Перед отъездом молодые люди вдвоем вышли прогуляться вдоль берега реки. Завтра все они собирались покинуть базу повстанцев в горах. Руслан шел, понурив голову, бесцельно разгребая носком туфель гладкие речные камешки, а в сердце его засела грусть скорого расставания. Они так и не выяснили своих отношений. Все оставалось неопределенным. Внезапно он вскинул голову и, обратив свое пылающее лицо к спутнице, принялся декламировать сочиненные им накануне строки о своей любви. Вдохновленный как никогда в жизни, он вкладывал в смысл стихов, в звучание своего голоса всю нежность, всю любовь и всю страсть, что на протяжении более года накопились в его душе по отношению к Ларисе.
Закончив, он покраснел, словно пятнадцатилетний юнец и, закусив в волнении губу, отвернулся. «Зачем все это, – думал Руслан, – лишь напрасные терзания, муки сердца, глупая надежда. Вот сейчас нужно поставить последнюю точку и уйти навсегда, не прощаясь. Ну, давай же, уходи! Что же ты медлишь?!»
