— Вот и проверяйте, — согласился отец погибшего, — раз вы
такой хороший следователь. А мы будем вам только благодарны. Кто у вас куратор,
Ибадов? Я ему позвоню и попрошу, чтобы он вам продлил командировку. Сидите
здесь столько, сколько будет нужно, только скажите мне, кто убил моего
мальчика.
— Я вас понимаю, — несколько ошеломленно сказал Сафаров.
Гости выпили чай и неспешно поднялись. Консул заверил обоих,
что с оформлением документов никаких проблем не будет. Он проводил высоких
гостей до машины, забыв о существовании Муслима. Затем быстро вернулся в
комнату.
— Извините, — пробормотал консул, — вы же понимаете, у них
такое горе.
— Конечно, — вежливо согласился Сафаров. — Куда меня
определили? Мне заказали номер в гостинице?
— Конечно, заказали, — встрепенулся консул, — Сергей вас
отвезет. Возьмите мой телефон, — он протянул свою визитную карточку, — можете
звонить в любое время дня и ночи. И учтите, что на вас распространяется
дипломатическая неприкосновенность, раз вы прибыли сюда в командировку от
нашего МИДа. Вас не имеют права задерживать или арестовывать. В случае любого
конфликта вы можете требовать вызова консула. Вы меня понимаете?
— Надеюсь, до этого я не доведу, — пробормотал Муслим.
— Все может случиться, — пожал плечами консул.
По дороге в гостиницу Сергей долго молчал. Наконец сам
Муслим не выдержал:
— Можно, я буду обращаться к тебе на «ты»?
— Конечно, — кивнул Сергей.
— Мне кажется, что ты хочешь меня о чем-то спросить.
— Да, — кивнул Сергей, — я уже все понял. Вы не дипломат?
— Сейчас я почти дипломат. Но по своей основной профессии
нет, не дипломат. Хотя об этом никому говорить не нужно.
— Вы работаете в нашем Министерстве национальной
безопасности?
— Нет. Я следователь по особо важным делам республиканской
прокуратуры. Старший советник юстиции.
— Значит, полковник, — улыбнулся Сергей. — Я немного знаю
все эти звания. Тогда понятно. Вас специально прислали, чтобы помочь
Мелентьеву?
— Я не имею права ему помогать или вмешиваться в
расследование, — напомнил Муслим. — Я должен только наблюдать и дать свое
заключение, если увижу, что он не совсем верно ведет следствие. И свои выводы я
должен изложить не ему, а своему руководству, в Баку. А они уже там будут
решать, как именно реагировать. Теперь все понял?
— Понял, — кивнул Сергей. — Интересная у вас профессия.
Значит, вы, как комиссар Мегрэ, расследуете разные преступления.
— Можно сказать и так. Только в реальной жизни все гораздо
прозаичнее, чем в книгах.
— Это я понимаю, — кивнул Сергей. — А в Баку вы знакомы с
нашим известным экспертом-аналитиком Дронго? Про него здесь, в
Санкт-Петербурге, такие легенды рассказывают.
— Нет, не знаком. Хотя много о нем слышал. Ему легче, чем
мне. Он не связан с государственной системой управления. Частное лицо. Может
отказаться от расследования, может согласиться. Это его личный выбор. А я всего
лишь чиновник, обязанный выполнять предписания своего руководства. В какую
гостиницу мы едем? Судя по тому, с каким видом ты назвал ее Мелентьеву, она не
самая лучшая в городе.
— В «Октябрьскую», — вздохнул Сергей. — Она действительно не
очень хорошая, но мы попросили дать вам лучший номер. Хотя по категории она
больше чем на две-три звезды не тянет. Но здесь в пятизвездочных отелях такие
цены, что никаких командировочных не хватит.
— Это я понимаю, — улыбнулся Муслим. — А гостиница «Москва»
еще сохранилась?
— Конечно. Но очень старая. Там скоро ремонт должен быть.
Если пройдете по Невскому до конца, то как раз выйдете на эту гостиницу.
— Спасибо, я знаю.
— Завтра я за вами заеду, — напомнил Сергей. — Мы будем
оформлять документы на вывоз тела. Нужно будет снова поехать к Мелентьеву.
— Обязательно, — согласился Муслим.
В гостинице ему быстро выдали номер на первом этаже. Высокие
потолки были единственным преимуществом в номере, где его поселили.
Аскетичность, обшарпанность, старая, покореженная мебель, очень маленькая
ванная комната, отсутствие мини-бара. Сергей дал слишком лестную оценку этому
отелю. Даже две звездочки было бы слишком роскошной форой для оценки состояния
этой гостиницы. Но Муслиму было все равно. Он устал за этот длинный день и
собирался рано лечь спать. Завтра предстоял трудный разговор с Мелентьевым.
Судя по всему, следователь не потерпит никакого вмешательства в свои дела, что
и понятно. И, конечно, не станет делиться с приехавшим никакой информацией. А
без этого само пребывание Муслима в городе становится ненужным.
Он поужинал в гостиничном ресторане, быстро вернулся в свой
номер. Принял душ и уже собирался лечь спать, когда раздался телефонный звонок.
Он удивленно взглянул на аппарат. Уже девятый час. Кто может звонить в такое
время?
— Слушаю вас, — поднял он трубку.
— Извините меня, — услышал он торопливый женский голос, —
мне сказали, что вы поселитесь в этой гостинице. Я хотела бы с вами
встретиться.
— Простите? — не понял Муслим. — Кто это говорит?
— Извините. Вы приехали из Баку?
— Да. А кто это говорит?
— Я Наталья Фролова. Мне нужно с вами обязательно увидеться.
Вы меня понимаете?
— Прямо сейчас?
— Да. Это очень важно. Я узнала у следователя, где вы
остановитесь, и решила вам позвонить.
— Где вы сейчас находитесь?
— Недалеко от вашей гостиницы.
— Хорошо, — согласился он, — приезжайте. Хотя я не совсем
понимаю, о чем мы с вами должны говорить.
— Вы все поймете, — быстро произнесла она, — я вам все
объясню.
— Тогда я вас жду. — Он положил трубку.
Она студентка, и ей не больше двадцати лет, вспомнил Муслим.
Достаточно смелая девушка, если решается приехать так поздно вечером к
незнакомому мужчине в отель. Однажды у него уже была встреча в отеле. И тогда
инциативу тоже проявила женщина. Но она была намного старше его. И тогда была
совсем другая ситуация. Он закрыл глаза, вспоминая события лета восьмидесятого
года. Это был один из самых запоминающихся дней в его жизни…
Год обезьяны. Ленинград.
Тысяча девятьсот восьмидесятый год
На следующий день он отправился в районный отдел милиции.
Ему пришлось прождать в коридоре около сорока минут, пока наконец его позвали к
неизвестному капитану. У того было азиатское лицо с раскосыми глазами. Он
сердито взглянул на Муслима.
