– Боже мой. А пригороды?
– Сменятся хозяева у Мурома, сменятся и у пригородов. Крови везде будет – залейся. Я хочу, чтобы ты уразумел одну простую вещь, Валя, – изменить уже ничего нельзя. Здесь с тобой разговаривают только потому, что не хотят лишних сложностей. Это очень серьезные люди, за ними стоит такая сила, которая в случае чего не посчитается с потерями. Но, пока есть возможность, они предпочитают зря трупы не плодить. Скажу прямо – тебе очень повезло. Ты сохранишь не только жизнь, но и все свое имущество, если, конечно, согласишься сотрудничать.
– Что требуется сделать? – отчеканил Валентин.
– Ровно то, что тебе поручили – вернуться и доложить. А чтобы ты ненароком не сбился, передашь доклад в письменном виде.
– В письменном? – удивился Бережной. – Но… кто же его напишет? Ведь Александр Дмитриевич…
– Дикой жив. Пока.
– Господи боже.
– Кстати, ты сможешь опознать его подпись?
– Ну, я видел пару раз, длинная такая, размашистая. Думаю, что смогу. Точно смогу. Да-да, я узнаю.
– Хорошо. А что скажешь про ногу?
Бережной посмотрел на алый бинт и поморщился, вспомнив о простреленном бедре.
– Скажу – выродки ждановские стрельбу устроили по пьяни. Здесь такое случается.
– Молодец. Сиди тут. Я поговорю с капитаном.
– Ну что? – с порога начал Репин. – Он готов?
– Валя не может быть не готов, – ответил Стас, прикрыв за собой дверь. – Вопрос только в твердости его намерений. Я пообещал ему жизнь и сохранность имущества в обмен на сотрудничество, припугнул неминуемой кровавой баней по всему Мурому и пригородам. Потеря гостиницы и потеря жизни, для него – несчастья одного порядка.
– Так я не понял, можно ему доверять или нет?
– Для верности не помешало бы познакомить Валю с Сатурном. Нужно чем-то подкрепить мои увещевания о кошмарной силе, позарившейся на Муром.
– Черт, – оскалился Коллекционер, – я хочу это видеть.
Репин задумался, почесывая подбородок:
– Ну, в принципе, можно. Сейчас схожу.
Через минуту капитан вернулся вместе с великаном.
– Ты эту хреновину со вчерашнего дня не снимал, что ли? – кивнул охотник на торчащую из-за плеча Сатурна рукоять ГШГ.
– Чего надо? – огрызнулся тот.
– Так даже лучше, – смерил Стас великана взглядом. – Нужно произвести впечатление на одного товарища. Справишься?
– Чего делать-то?
– Просто зайди в соседнюю комнату и… ну, не знаю, сделай вид, будто что-то ищешь, а потом выйди.
– Все? – посмотрел Сатурн на капитана.
– Выполняй.
– Нам нужно письмо от Дикого с автографом, – продолжил Стас, когда широкая спина великана исчезла за дверью. – На Валин язык полагаться не стоит. Начнет мямлить, запинаться, и пиши пропало. Кол, сможешь организовать?
– Понадобится медик, – ответил тот без доли иронии.
– Зачем? – нахмурился капитан.
– Чтобы приводить пациента в сознание.
– А без садизма никак?
– Сам попробуй. Может быть, случится чудо, и Дикой поддастся на уговоры.
– Ладно, убедил. Дьяченко!
– Вызывали? – в дверях появился заспанный и не по форме одетый сержант.
– Да. Сон временно отменяется. Нужна твоя помощь в допросе. Проследишь, чтобы задержанный не отрубался. А теперь марш наверх.
– Есть. Только сумку захвачу.
– А я пойду Валю проведать, – направился Стас к выходу. – Что-то там подозрительно тихо.
– Обожди, – остановил его капитан. – Дай нашему гостю время на размышление. Присаживайся. Куришь?
– Нет.
– А я закурю. – Репин достал кисет, ловко скрутил папиросу и, сунув ее в рот, чиркнул зажигалкой. – Вот дурное дело, да и накладное, а бросить не могу. Ты сам-то откуда?
– Из Владимира.
– Не бывал. Большой город?
– Тысяч тридцать или меньше.
– Нда, – причмокнул капитан, раскурив самокрутку. – А ведь когда-то числился областным центром, полмиллиона человек проживало. Хотя Владимиру еще повезло. Большинство ему подобных городов просто исчезли. Тридцать минут войны, и страна с многовековой историей перестала существовать. Но ничего, это дело поправимое. Главное, что люди уцелели, а государственность мы восстановим. Обязательно восстановим.
Стас взглянул на Репина и усмехнулся.
– Что? – правая бровь капитана вопросительно поднялась. – Не веришь?
– С трудом.
– А зря. Народ созрел. Давно. Только вот идти ему не за кем было. Кругом царьки, уцепятся за власть в городишках и сидят. Грицук тот же – сколько лет он Муромом рулит? Больше тридцати! И что он успел сделать? Стену построил да войну развязал с Навашино. А за что воевали? За железнодорожное имущество. Отобьют цех-другой, станки вывезут и дальше. Как хомяки, все к себе в нору. А что мешало ему тогда в два, в три раза больше народу под ружье поставить, да и прибрать все на корню вместе с городом, с заводами, с судоверфью? Но нет, слишком крупно для Грицука оказалось. Лишние хлопоты. Таким царькам вполне раздольно на своем пятачке, о большем и не мечтают. Но теперь все изменится. Муром – только начало. Скоро под стяги Легиона встанут десятки, сотни тысяч, и нас будет уже не остановить.
– А кто не встанет, с ними как?
– Найдутся и такие, – кивнул капитан. – Но они просуществуют недолго. Работа на рудниках и лесозаготовке не оставляет много времени для вольномыслия.
– Единство через террор?
– Разумеется. Становление государств не бывает бескровным. Только массовые расстрелы спасут Родину. Знаешь, кто это сказал?
– Кто?
– Владимир Ульянов, известный также как Ленин, – идеолог, вдохновитель и организатор революции тысяча девятьсот семнадцатого года, которая повернула всю российскую историю в иное русло. Там дело тоже было на исходе мировой войны, Первой мировой. А потом началась война гражданская. У нас промежуток, конечно, побольше, но очередность та же. Думаю, что и результат получим сопоставимый. А вообще…
Вопль боли, приглушенный перекрытиями, донесся с верхнего этажа, нарушив мысль капитана.
– Черт побери. Что там происходит?
– Похоже, у Дьяченко сегодня будет много работы, – улыбнулся Стас.
– Да, – хмыкнул в ответ Репин. – Ну, так я к чему разговор-то веду – присоединиться к нам не желаешь?
– К Легиону? А разве у вас личный состав не…
– Вижу, Сатурн много чего рассказал.
– Он не виноват. Когда-нибудь научится врать. Так что теперь и со стороны берете?
