– Давно берем. А в ближайшем будущем и вовсе планируем массово зачислять. Сейчас в наших рядах около сотни бывших наемников.
– Наемники бывшими не бывают.
– Ошибаешься. Раньше я так же считал. Но эти люди стали частью Легиона. Они приняли наши идеи и встали с нами на один путь. Сегодня этот путь единственно верный. Я не прошу давать ответ немедленно. Ты подумай. Полное довольствие, никаких скитаний в поисках заработка, всегда есть крыша над головой и поддержка за спиной. Кроме того, наши бойцы могут рассчитывать на долю трофеев. Так что и в деньгах не проиграешь.
– Хм, а я думал, у вас только идейных набирают.
– Правоту идей иногда нужно подкреплять золотом, – усмехнулся капитан.
По коридору со стороны лестницы застучали приближающиеся шаги.
– Готово. – Коллекционер в сопровождении неуверенно ступающего Дьяченко перешагнул порог и вручил Репину бумагу. – Целых две строчки накалякал. Признаюсь, добиться этого было не просто, но приятно.
Репин взял письмо и зачитал:
– Вас понял. Посты усилим. Бдительность среди населения повысим. На данный момент происшествий в районе не зафиксировано. Число. Подпись.
– Годится? – спросил охотник.
– Вроде неплохо, – кивнул капитан и, нахмурившись, перевел взгляд на стоящего у двери медика. – Сержант, что у тебя с формой? Чем куртка изгваздана?
Дьяченко склонил голову, пытаясь рассмотреть предмет командирского недовольства.
– Сблеванул малость, – пояснил Коллекционер. – Ничего страшного.
– Разрешите взглянуть, – протянул Стас руку к листку бумаги.
– Держи, – отдал письмо Репин. – Что-то не так?
– Хочу Вале автограф продемонстрировать. Он его по-другому описывал, не похоже на этот.
– Вряд ли Дикой сейчас хитрить станет, – поделился мнением охотник.
– Я бы не стал, – поддержал его сержант.
– Вот и убедимся.
Зайдя в комнату к Бережному, новоявленного почерковеда Стас не обнаружил. Койка была пуста, по синему одеялу расползлось круглое темное пятно.
– Валя, – позвал он, заглядывая под кровати.
– Станислав?! – откликнулся возбужденный дрожащий голос.
Бережной сидел через три ряда от места последней дислокации, прячась за прикроватной тумбочкой. Приняв позу зародыша, он обхватил колени руками и, судя по красному пятну, уперся в них лбом. Боль в бедре Валентина уже не тревожила, страх заглушил ее полностью.
– Ты что тут делаешь? – поинтересовался Стас, изобразив удивление.
– Здесь был… Здесь был… – залепетал Валя и снова уткнулся лбом в колени. – Господи. Я подумал, что он пришел за мной. Я уже…
– Ну все-все, поднимайся. – Стас ухватил всхлипывающего Валентина под локоть и усадил на койку. – Кого ты видел? Верзилу с пулеметом?
Бережной поднял глаза и судорожно затряс головой из стороны в сторону.
– Это не человек, Станислав. Не человек. Чудовище!
– Да, я знаю. Его зовут Сатурн. Это один из бойцов, которые скоро будут штурмовать Муром. Рота таких богатырей выглядит еще внушительнее. И лучше оказаться с ними на одной стороне. Но я к тебе вообще-то пришел не страсти всякие рассказывать, а по делу. Вот, – протянул Стас бумагу, – узнаешь почерк?
– Узнаю, – кивнул Валентин. – Рука Дикого.
– Верно. А подпись?
– А подпись… – Бережной задумался, рассматривая закорючку. – Нет. Он ее изменил. У него размашистая такая, широкая.
– Спасибо. – Стас забрал бумагу и вернулся в соседнюю комнату. – Автограф не годится, – констатировал он присутствующим. – Нужно переписать.
– Что ж, – пожал плечами капитан, глядя на охотника. – Нужно, значит, нужно.
– Сегодня мой день, – расплылся Коллекционер в улыбке и, излучая оптимизм, направился доделывать неоконченную работу. – Веселее, сержант, – приобнял он поникшего медика. – Я дам тебе такой опыт, какого и в полевом госпитале не наберешься.
Дьяченко удрученно вздохнул и поплелся следом.
Спустя тридцать минут Бережной, переодетый в чистые штаны, снаряженный АКС-74У и запечатанным конвертом, уже стоял снаружи, выслушивая последние напутствия.
– Валя, – Стас положил руку ему на плечо, словно прощался с хорошим другом, – говори как можно меньше. Если не спрашивают, то лучше вообще помалкивай. Отдай конверт, отсидись до темноты и дуй обратно. Понял?
– Угу, – потряс щеками Валентин.
– И самое главное – не забывай, на чьей ты теперь стороне, позаботься о своем будущем сегодня. Ну все, ни пуха.
– К черту, – пискнул свежеперевербованный агент и, прихрамывая, отправился на встречу судьбе.
– Как думаешь, вернется? – спросил капитан, провожая Бережного взглядом.
– Ему больше некуда идти, – ответил Стас.
– Я приказал Сатурну запросить подкрепление. Из Кутузовского не пришлют, боятся оголять тылы. Но передовые отряды уже форсировали реку, и один из них направлен сюда.
– Как скоро ждать?
– Сутки примерно.
– Долго. Если Валя сглупит, то максимум через три часа нас возьмут в клещи и мы примем бой.
– Значит, так тому и быть.
Однако спустя три часа никаких признаков активности вокруг района высоток не обозначилось. Капитан распорядился сменить Павлова с Бакаюровым, и Стас занял прежнее место в служащей наблюдательным постом кухне.
Время шло, но гнетущее чувство подкрадывающейся беды не ослабевало. Оно достигло пика к окончанию третьего часа ожидания и теперь, по прошествии уже семи часов, лишь едва притупилось, обтерев острые шипы о сердечную мышцу.
«До чего же все это мерзко, – подумал Стас, вглядываясь в далекий поворот улицы Жданова, уводящий к южным воротам. – Кто бы мог подумать: Валя снова рулит ситуацией. А ты сиди жди у моря погоды. И хрен знает, что у этой жирной сволочи на уме. Зря, зря мы затеяли такую авантюру. Нужно было валить гада и отходить назад, в Кутузовский. Пусть запускали бы свой беспилотник. Доверился пидорасу после двух подстав! Это ненормально, Стас. Помешательство, мать его, какое-то. Иначе и не назовешь. Сколько раз тебя жизнь учила? Нельзя доверять людям. Нельзя, нельзя, нельзя. А тем более – пидорасам. Нет, опять в то же говно наступаешь. Правильно Леха говорил: „Подохнешь от своей доброты“».
Солнце вовсю кренилось к горизонту, а дорога оставалась так же безлюдна, как и десять часов назад. Выданные медиком пилюли после третьего за сутки приема бодрили уже не с той силой, что в первый раз. Усталость камнем повисла на шее.
Когда местность внизу стала почти неразличима из-за сгустившихся сумерек, Репин отозвал подслеповатых наблюдателей, отправив на их место Коллекционера и Павлова.
