Я сел на край топчана, взял в руки таз и опустил в него лицо. Холодная вода помогла развеять пелену перед глазами и немного унять дрожь.
– Чего скалишься? – посмотрел я снизу в нависшую довольную физиономию Крикуна.
– Хорошо, что живой, – прогавкал он в ответ.
Вот ведь скотина пахорукая. Так и дергал за душу, будто знал. Я молча смотрел в его добрые, словно у гадящей собаки, глаза, а на уме вертелось одно: «Крикун, Крикун… Лучше бы ты сдох тогда, под дверью, или вообще не возвращался. Ходячая проблема. Что с тобой делать теперь?» Хотя, что делать, я уже знал.
Утром вернулся Валет, сильно навеселе. Но робкая надежда, что «благодетель» сейчас накатит еще «для блеску» и заснет часов на двенадцать в собственной блевотине, как частенько бывало, не оправдалась. Вместо этого он устроил всем грандиозный нагоняй за безделье во время собственного отсутствия, сунул Фаре в ухо и заставил драить печь, увесистым пинком назначив Репу в помощники. Мы же с Крикуном, как и следовало ожидать, были откомандированы «щупать адрес».
Вести диалог с человеком, который разговаривает так, словно подавился огромной костью и задыхается, – дело непростое, поэтому шли мы молча. Утренний морозец прихватил размешанную ногами и телегами дорожную грязь. Подошвы скользили, ступать приходилось осторожно. Крикун неловко балансировал, размахивая культей, и чертыхался, благо короткие слова с минимумом гласных давались ему относительно легко.
Пройдя треть кратчайшего маршрута, я свернул в сторону, аргументировав сей маневр поручением Валета касательно покупки бухла. Крикун возражать не стал. Через пятнадцать минут мы остановились, чуть не доходя до сгоревшего здания железнодорожного вокзала. Места безлюднее в радиусе ближайших трех километров было не найти. Уж больно дурная слава за ним закрепилась. Ходили слухи, что где-то в этом районе находится несколько подземных топливных резервуаров, довоенной еще – ясен хрен – постройки, и что будто бы резервуары эти после опорожнения без дела не остались, а были объединены тоннелями и ныне представляют собой систему бункеров, заселенных… А вот по поводу личностей их обитателей однозначного мнения не было. Одни утверждали, что это абсолютно деградировавшие отбросы, просто сбившиеся в кучу. Другие, осеняя себя крестом, божились, что видели на вокзале неких карликов, ростом не выше метра, которые якобы и организовали подземное убежище. Третьи, тоном посвященных в истинные корни зла и непременно шепотом, сообщали, что твари под землей не имеют к людям даже отдаленного отношения, ибо они есть порождения Сатаны. Как бы там ни было, но исчезнувших жителей Арзамаса первым делом шли искать сюда и частенько находили… фрагментарно. Клочья одежды и кожи, внутренности, не годные в пищу, выбитые зубы, иногда попадались даже мелкие части тела, такие, как пальцы, обсосанные до костей. Но вокруг места разделки следов не обнаруживали, словно добычу сложили в брезентовый мешок и унесли, что говорило о непричастности зверья к сим ужасным деяниям. В общем, место было неуютное, и Крикун, разглядев очертания вокзала, ухватил меня за рукав.
Спроси меня сейчас: «Зачем поперся в эту жопу, если не собирался убивать?» – я не отвечу. Детские мозги странно устроены. Они воспротивились основному распоряжению Валета, но в том, чтобы зарулить в место побезлюднее, ничего предосудительного не нашли и даже подобрали наиболее подходящее для «исчезновения».
– Не ссы, – попытался я вырвать руку из цепких пальцев. – Дальше не пойдем.
Крикун, боязливо озираясь, сделал шаг назад.
– Держи, – я протянул ему заготовленный с вечера узел. – Здесь сало, фляга, мыло, зажигалка. И вот еще, двадцать монет, на первое время хватит. Тебе нужно уходить.
Помню, что произнес это на чистом автомате, как будто в сто первый раз сказал про себя, чем и занимался всю дорогу, но мерзкое, крутящее кишки чувство никуда не делось. Скорее наоборот. Захотелось немедленно оказаться в другом месте. Хоть у черта на рогах, лишь бы подальше от глаз Крикуна.
– Крхто? – выговорил он полушепотом.
– Бери и уходи, – повторил я. – Слушай, мне эта затея самому поперек горла. Но ты облажался. И Валет… Он… Короче, назад тебе нельзя.
Стеклянный взгляд Крикуна медленно опустился к земле, ослабевшие в коленях ноги сделали еще два шага назад.
«Вот так, – думал я, – все правильно, иди. И пусть эта блядская история закончится».
Но Крикун думал иначе. Разорвав дистанцию, он пригнулся и с перекошенной от ярости рожей бросился вперед. Все, что успел сделать я, – сгруппироваться. Но удар плечом в живот все равно вышел более чем чувствительным. Следующее, что я увидел, уже лежа на земле – просвистевший возле правого уха кастет. Сносно владеть левой рукой Крикун, на мое счастье, так и не научился. Ко второму удару я был готов и сумел отбить, а третьего он нанести не успел. Нож вошел ему в шею и застрял между позвонками. Крикун вытаращил глаза, захрипел и резко дернулся вбок, вырвав рукоять из моей вспотевшей ладони. Растопыренные в кастете пальцы заскребли по земле, культя молотила воздух в тщетной попытке дотянуться несуществующей кистью до ножа. Рана была не смертельной. Но второго шанса я ему не дал. Пошарив вокруг, рука нащупала камень, через секунду проломивший Крикуну череп.
Я собрал рассыпавшиеся по земле монеты, вынул из бьющегося в конвульсиях тела нож и ушел. Часов пять шатался по окраинам. Брел не глядя, туда, куда в здравом уме ни за что бы не сунулся. Я убил Крикуна. Эта мысль, как раковая опухоль, разрасталась, пока не заняла всего меня целиком. Я убил Крикуна. Того, с которым шесть лет делил кров и пищу, который за всю жизнь пальцем меня не тронул. Я. Убил. Крикуна. Тот факт, что этот засранец сам не прочь был меня порешить, отчего-то не успокаивал. А ожидание встречи с Фарой и Репой, их вопросов о пропавшем товарище норовило завязать кишки в узел.
Хорошо, что к моему возвращению дома оказался только Валет. «Благодетель» сидел в кресле и чистил свой «Ижак».
– Проводил? – спросил он ровным голосом, глядя на меня через ствол с казенной его части. – Что молчишь? Сала кусок унес и думал – не замечу? За дурака меня держишь? Так ты, значит…
– Крикун мертв, – перебил я его, поставив узелок на табуретку. – Лежит у вокзала, не доходя метров пятидесяти по Молокозаводской. Можешь пойти посмотреть.
Валет хмыкнул и опустил ствол.
– Передумал, что ли?
– Нет, – честно признался я. – Случайно вышло.
– Случайно, говоришь? Это ж надо. Крикун потянулся за салом и по неосторожности сел на перо? Вряд ли. А может, он по дороге заболел и умер? Тоже маловероятно. Мне более правдоподобным представляется такой вариант – ты предложил ему свалить, а он этого не оценил. Защищаясь, ты убил Крикуна. Ну, я прав?
По роже было видно, что весь этот спектакль доставляет ему массу удовольствия.
– Да, прав.
– А чего ж такой кислый?
Я разулся и сел на кровать.
– Не знаю. Хреново как-то. Не думал, что может быть так…
