– Ну и как вам приказ? – Заболотский, прикурив папиросу, серьезно посмотрел на меня с Гиндуллиным. На улице было уже темно, но озабоченное выражение лица «прокурорского» было прекрасно видно.
– Приказ нормальный, работа не очень, – Шафик недовольно покрутил рукой, разбрасывая искорки от зажженной папиросы. – Похоже обстановка в области еще хуже, чем мы с вами думали.
Да уж, думали! Последние два дня запомнились спорами до хрипоты. Я утверждал, что здесь просто бардак, из-за попустительства или непрофессионализма секретаря обкома Строкова. Шафик кричал о Троцкистско-Андреевском заговоре с целью тотальной дискредитации партии и советской власти, что подобное он уже видел во время поездки с Мехлисом в Среднюю Азию. Степаныч же склонялся к смеси наших версий, но с добавлением шпионских игрищ. И кто из нас прав, я бы не стал уверенно утверждать, тем более информации недостаточно. Напрягал меня еще один момент: несмотря на напутствие Меркулова, трогать руководство областного НКВД мне запретили. Причем запретил сначала Мехлис, а потом и из Москвы рявкнули, куда я сдуру обратился за разрешением действовать. Оно вроде и не очень-то и нужно, но неприятный осадок остался. Правда насчет районных отделов ничего не говорилось, поэтому посмотрим!
– Андрей, а чего это ты так злобно ощерился? – толчок Заболотского в плечо выкинул меня из размышлений. – Колись, о чем так задумался?
– О том, что трогать районных коллег мне никто не запрещал, – честно ответил я и услышал радостное ржание мужиков.
– Ну кто о чем, а чекист о чистке рядов мечтает! – всхлипывая, произнес Гиндуллин. – До чего же вы все похожи! Вас товарищ Берия что, по шаблону отливает?
Ну тут я уже обиделся! По какому шаблону?! И ничего я непохож! Я и чекист-то… Или за последние годы все же нахватался чего-то и стал хоть немного соответствовать своему званию? И…
– Ну вот! Опять куда-то убежал, – новый толчок в плечо вернул меня в реальность.
– Ладно, мужики, пойдемте к нам, обсудим предстоящую работу, – Василий Степанович первым шагнул со двора и направился к дому, занятому «прокурорскими».
Через пять минут мы уже сидели за стареньким круглым столом, с лежащими на нем газетами, выполнявшими роль скатерти. Молодой, круглолицый ефрейтор принес крепко побитый жизнью жестяной чайник с густо заваренным чаем, три кружки, судя по вмятинам на жести, выдержавшим не меньше испытаний, чем их «старший брат», и плетенную из соломы корзинку с сушками, больше похожими на каменные кольца. Поблагодарив бойца, Заболотский сам налил всем чаю, затем достал из пухлой полевой сумки потрепанный блокнот.
– Давайте, мужики, прикинем наши действия в Ейске. Ты как, Андрей? Что думаешь? Как обстановку оцениваешь?
Отхлебнув обжигающего чая, по вкусу напоминающего подслащенный чифир, я пожал плечами.
– Честно говоря, не думаю, что в самом городе у нас будут особенные проблемы. Сотрудников моего ведомства там всего двенадцать человек, это включая простых милиционеров. Комендатура плюс комендантский взвод – это еще тридцать человек. В порту еще морячки, но сколько точно – информации нет. Ориентировочно, что-то в пределах роты. Это что касается вооруженных сил в городе. Главной проблемой могут стать не они, а бандиты. Простые и не очень. Вы же видели сводки, что творится в окрестностях? Бардак какой-то, чес-слово! Да и еще… Судя по документам и тому, как Смирнов отзывается о своем подчиненном в Ейске, тот либо просто не скурвился, либо не до конца сгнил. Поэтому есть большая вероятность того, что помощь нам будет оказана и местными кадрами. Что же касается наших действий… я считаю, что нужно действовать просто. По приезде вы сразу берете в оборот горком, а я разбираюсь с коллегой. А уж по итогам первых бесед и полученной дополнительной информации и будем плясать дальше.
Заболотский согласно кивнул и что-то пометил в блокноте.
– А ты, комиссар, – он улыбнулся, глядя на расслабленного Шафика, с удовольствием грызущего подозрительную сушку. – Как думаешь?
– А мне что иметь подтаскивать, что иметых оттаскивать, – Гиндуллин фыркнул. – Согласен я с Андреем. Конечно, по нам у них информация уже есть, поэтому я тоже считаю – работу начинать с колес, сразу. Чтобы не дать лишнего времени на выстраивание своей защиты. Да и следы им сложнее затирать будет в таком случае.
– А вообще, мужики, будь моя воля… – капитан покрутил головой. – Я бы их прямо на месте, по законам военного времени. Насмотрелся на подобных «баев». Не-на-вижу! Позорят и уродуют, твари все, за что тысячи свои жизни отдавали, мрази!
– Успокойся, Шафик! Сам же понимаешь, они свое получат! Все получат! – Василий Степанович, успокаивающе похлопал ладонью по столу. – Ты же уже работал в подобных условиях. Сам все понимаешь.
– Вот именно! Работал! – уже более спокойно ответил капитан. – Поэтому понимаю, насколько тяжело людям будет доказывать, что эти мрази не советская власть, а ее враги, пролезшие в партию. Иногда невозможно доверие вернуть, и ты, Степаныч, тоже это прекрасно знаешь. Это вон Андрей молодой. Считает, что везде, как в Москве, порядок. А на деле…
В итоге, посидев еще с часок, мы наконец выработали предварительный план действий и разошлись по своим домам, спать. Вернее, разошлись я и Шафик, Степаныч и так у себя был.
Полк НКВД, поступивший в распоряжение Мехлиса, меня, гм, скажем, удивил. Целых пятьсот сорок бойцов и офицеров! Меньше нормального батальона, блин! Одно обрадовало – до этого момента мне не доводилось видеть по-настоящему охреневших руководителей уровня Льва Захаровича. В первый момент мне показалось (а как позднее признались мужики, и не только мне), что у Мехлиса или инфаркт, или инсульт сейчас произойдет, настолько резко и страшно он сначала побледнел, а потом побагровел! К чести Льва Захаровича, успокоился он практически сразу, поэтому с майором, представившимся командиром полка Трухиным, он разговаривал уже спокойно. А после пояснений Трухина стала ясна и «огромная» численность его части. Как оказалось, два месяца назад его полк сняли с фронта на отдых и для получения пополнения. В связи с высоким уровнем подготовки бойцов, костяк которых составляли «погранцы» с Дальнего Востока, разбавленные их коллегами с северов и обстрелянные бойцы, пополнившие полк после излечения в госпиталях, полк Трухина использовали в качестве оперативного резерва 3-го Украинского фронта. А по сути – затыкали ими всевозможные дыры. Бились мужики хорошо, но после постоянных перебросок с одного опасного участка на другой от полка осталось одно название. Хотя, как усмехнулся майор, в других полках и похуже с людьми дела обстояли. Так вот, решили отвести полк на отдых и переформирование, но не успели они прибыть на место, как началась операция на Кавказе, по «решению вопроса с профашистски и антисоветски настроенными народностями». Вернее, операция уже заканчивалась, но понадобились части именно с боевым опытом, чтобы уничтожить различных «абреков», которых в горах развелось непростительно много. Вот и оказался полк Трухина в Чечне, где за полтора месяца потерял еще сотню бойцов ранеными и убитыми, при этом уничтожив больше тысячи бандитов. И только он получил приказ наконец-то выдвигаться за пополнением и на отдых, как новый «подарок»! Мы объявились. Нет. Трухин не возмущался, но по его глазам было видно – остое… надоели мужику такие сюрпризы, устал! Но, когда он услышал о том, чем его полку, возможно, придется заниматься и кого «ставить на место», его усталость куда-то испарилась. Почему-то он стал выглядеть очень довольным, почти счастливым. А уже по дороге к Ейску, Шафик объяснил мне своеобразную радость майора.
