Было и что-то не поддающееся описанию в его лице и в осанке, что словно бы подтверждало некое, во многом утраченное в предыдущие столетия, божественное право. (Можете себе представить, что иллюстрировал собою его малютка генерал.)
Мадемуазель Солини выступила вперед, чтобы приветствовать гостей; принц встретил ее на середине комнаты. Она держалась, как генерал сообщил ей впоследствии, безупречно.
- Я боюсь, что мы затруднили вас, - извинился принц. Голос у него оказался низкий и приятный. - Так сложились обстоятельства... прошу прощения.
Потом, после поклона в сторону остальной компании, собранной в его честь, он предложил свою руку хозяйке, чтобы проводить ее в гостиную.
Принц, конечно, сидел на почетном месте, Алина - справа от него. Напротив сидел граф Потаччи, которого развлекала мисс Форд; по другую сторону от них - месье Шаво с Виви и Стеттон с весьма упитанной соотечественницей - миссис Форд. Далее за этим круглым столом сидели генерал Нирзанн и слева от принца - графиня Потаччи. Таким образом, Алина обеспечила себе максимально возможную в данных обстоятельствах свободу.
Она понимала, что этот первый вечер гораздо важнее всех остальных, которые, возможно, последуют; от нее требовалось немногое - вызывающе соблазнительные губы и обещающие взоры при обманчивом впечатлении полного отчуждения. Все остальное придет в свое время.
Вскоре, однако, обнаружилось, что она ошиблась.
Принц и говорил и вел себя как обыкновенный человек, так что ей не пришлось следовать первоначальному плану штурма этой крепости. Это было даже лучше. Алина быстро перестроилась и стала пользоваться привычным оружием. В результате, прежде чем подали жаркое, принц сказал ей:
- Я оказался прав, мадемуазель. У вас прекрасный дом, самый прекрасный в Маризи.
Алина ответила только взглядом, что гораздо осмотрительнее и много эффективнее, чем любые слова.
- Я слышал, вы из Варшавы, - заметил принц, перестав орудовать ножом и вилкой и глядя на нее. - Меня удивляет, почему на зимний сезон вы выбрали Маризи, вместо того чтобы поехать в Париж или Италию, как это делают все русские.
- Но я только наполовину русская, - ответила Алина. - Возможно, именно поэтому я добралась только до половины. Я устала от Парижа... и Пол, - как вы знаете, он мой родственник, - посоветовал мне Маризи.
Небезопасные слова, но они с генералом Нирзанном хорошо отрепетировали эту маленькую историю.
- Значит, именно генералу Нирзанну я обязан своим счастьем?
- Если вы, ваше высочество, так считаете, то именно он заслуживает вашей благодарности.
- Завтра я представлю его к следующему ордену; это он любит более всего, - ответил принц с улыбкой.
Алина посмотрела через стол на своего "родственника", грудь которого была совершенно закрыта пятью рядами орденских лент и медалей. Затем, памятуя, что породистое животное следует водить в жестком поводу, она повернула разговор в русло военных подвигов генерала Пола Нирзанна и больше от этой темы не отступила.
Когда часом позже пришло время дамам удалиться, принц почувствовал, что не сказал и десятой доли того, что хотел бы сказать столь очаровательной хозяйке.
Но это легкое разочарование принца Маризи было ничто в сравнении с той бурей диких чувств, какие бушевали в душах двух других господ за столом. Ревность, гнев и вместе с тем ощущение беспомощности буквально захлестнули и месье Жюля Шаво, и мистера Ричарда Стеттона.
Шаво думал: "Она заигрывает с принцем... Что ж!
Если она достигнет цели, у меня надежды нет".
Стеттон говорил себе: "Здесь я в своем собственном доме, с моими собственными слугами... И что я имею?
Я покажу ей... я плачу аренду... я покажу ей!"
Последняя мысль перекрывала все остальные и исходила из самых глубин его души. "Я покажу ей!" Это настолько отражалось на его лице, что Виви заметила ему:
- Месье Стеттон, вы ужасно пасмурны. В самом деле, вы смотрите на всех так, будто ненавидите их.
Стеттон только хмыкнул в ответ, чтобы удержаться от тех резкостей, которые едва не сорвались с его губ.
Если бы это была не Виви, он бы наверняка высказался.
Он угрюмо выкурил свою сигару, а когда пришло время опять присоединиться к дамам, ему на мгновение даже захотелось уйти домой, но в итоге он все же последовал за другими. И пусть немного, но утешался тем, что, поскольку принц Маризи продолжал удерживать прекрасную хозяйку возле себя, не только он, но и все остальные были предоставлены самим себе и могли развлекаться как их душе угодно.
Стеттон, миссис Форд и граф Потаччи беседовали в углу, когда внезапно к ним подошла Виви и вполголоса спросила:
- Месье Стеттон, увидитесь ли вы позже с месье Науманном?
- Я вижусь с ним каждый день, - ответил Стеттон.
- Не забился ли он опять в свою нору? Его нигде не было целую неделю.
- Нет, насколько я знаю.
- Он не болен?
- Нет.
И Стеттон грубо повернулся к девушке спиной. Он начинал ненавидеть ее просто потому, что эмоции, скопившиеся в его груди, требовали разрядки.
Он и сам себе удивился, когда, устроившись в уголке, откуда его не было видно, он стал наблюдать за Алиной и принцем. Они сидели бок о бок на диване в дальнем конце комнаты, занятые разговором, и, кажется, не просто оживленным, но и интересным. Эта картина заставила разгореться гнев Стеттона до того, что он уже едва мог сдерживать себя.
- Я ей покажу! - пробормотал он с непроизвольным решительным жестом. И больше никаких глупостей делать не намерен!
Решив так, он вернулся к графу и миссис Форд, которые обсуждали несомненный успех того штурма, каким мадемуазель Солини взяла избранные круги общества Маризи. Стеттон кисло улыбнулся про себя. Интересно, что бы они сказали, знай всю правду о ней.
В десять часов принц собрался уходить, поманив генерала Нирзанна, который в течение последнего часа был зажат в углу раскормленными телесами миссис Форд и потому с облегчением воспринял знак к отъезду. Принц сказал несколько слов графине Потаччи и миссис Форд, поклонился остальным, а потом стал прощаться с хозяйкой дома.
Эта процедура заняла минут пять, в течение которых в комнате стояла уважительная тишина, и все-таки никто не услышал те несколько слов, которые принц произнес вполголоса. Судя по улыбке на лице Алины, слова эти были весьма приятными. Генерал, последовав примеру принца, склонился к руке Алины, и мгновением позже они удалились.
Немедленно образовалась свалка. Можно было даже подумать, что возникло соревнование, кто первым покинет прелестную хозяйку, которая отлично знала, что им было скучно до смерти.
- Дорогая, - укорила Алину графиня Потаччи, - хорошо ли было так демонстративно игнорировать нас?
