Но разве можно поверить, подумала она, чтобы здорового и крепкого парня, пришедшего домой после нескольких часов физического труда на свежем воздухе, охватило вдруг такое отчаяние, такая безнадежность, что он сунул голову в петлю? В жизни Корделии было немало минут беспросветной тоски, но только не после хорошей прогулки в ожидании вкусного ужина. И потом, зачем на столе была кружка с кофе? Та, что увезла на экспертизу полиция. В кладовке полно пива. Если, утомленный работой, он захотел пить, почему он не открыл одну из банок? Это был бы самый простой и быстрый способ утолить жажду. Кто же варит себе кофе перед едой? Кофе пьют после.
Предположим, однако, что в тот вечер к нему пришел гость. Это не был случайный прохожий, заглянувший на огонек. Для Марка визит был достаточно важен, чтобы оторваться от работы, когда она уже близилась к концу, и пригласить гостя в дом. Вполне возможно, что гость не любил или не хотел пива – уж не женщина ли это была? Далее, посетитель явно не собирался оставаться к ужину, но все-таки пробыл в коттедже достаточно долго, чтобы ему предложили кофе. Вероятно, посетителя ждал ужин где-то в другом месте. Ясно, что он не был приглашен Марком на ужин заранее, потому что в таком случае они едва ли начали бы с кофе, да и сам Марк прервал бы работу раньше и успел переодеться. Следовательно, гость был нежданный. Тогда почему кофе был приготовлен только на одного? Наверняка Марк выпил бы кофе вместе с гостем или открыл бы себе банку пива. Однако пустых банок найдено не было, как не было и второй кружки с остатками кофе. Если допустить, что Марк помыл и убрал одну, то почему он не поступил так же и с другой? Чтобы скрыть следы пребывания гостя?
Кофейник на столе в кухне почти пуст, да и молока осталось менее половины бутылки. Значит, кофе с молоком пили по меньшей мере двое. Нет… Это слишком поспешное умозаключение. Гость мог налить себе кофе дважды.
Так. А если предположить, что это не Марк пытался уничтожить следы посещения, что не Марк вымыл и убрал вторую кружку? Допустим, это сделал сам посетитель. Да, но зачем, если ему не было известно, что вскоре после его ухода Марк покончит с собой? Нет. Корделия тряхнула головой. Нет, это чепуха! Совершенно ясно, что гость не стал бы мыть чашку, будь Марк в добром здравии. Необходимость заметать следы своего визита могла возникнуть у него только в том случае, если Марк уже был мертв. А если Марк уже висел в петле, когда визитер собрался уходить… Полноте, могло ли это быть самоубийством! И слово, уже давно плясавшее где-то в глубине ее сознания, вдруг всплыло на поверхность и встало перед ней во всей своей кровавой отчетливости. Убийство.
* * *
Корделия посидела на солнышке еще минут пять, допивая свой кофе. Затем она вымыла кружку и поставила ее на прежнее место в кладовке. Спускаясь вниз по дороге к тому месту, где стояла машина, она похвалила себя за интуицию: хорошо, что «мини» была оставлена в стороне от усадьбы. Отпустив ручной тормоз, она покатила машину еще дальше, подыскивая подходящее место для стоянки. Ей не хотелось рекламировать свое присутствие в коттедже, о котором легко можно было бы догадаться, увидев рядом с ним автомобиль. Жаль, что Кембридж далековато и нельзя будет пользоваться для поездок туда велосипедом Марка. Машина не была ей насущно необходима и создавала неудобства, всякий раз обнаруживая ее местонахождение.
Ей все же повезло. Метров через пятьдесят она увидела в стороне от дороги небольшой пустырь, который был укрыт кустами и несколькими чахлыми деревьями. Она закатила машину туда, подумав, что, когда стемнеет, разглядеть ее с дороги будет невозможно.
Прежде чем запереть машину, она достала все необходимые вещи и вернулась с ними в коттедж. Она сдвинула белье Марка в сторону и положила рядом свое. Свой спальный мешок она бросила на кровать поверх мешка Марка, решив, что спать так будет удобнее. В пустой банке из-под джема на подоконнике в кухне стояли красная зубная щетка и наполовину использованный тюбик пасты. Она поставила свою желтую щетку и пасту туда же. Полотенце она тоже повесила рядом с его полотенцем на проволоке, натянутой между двумя гвоздями около раковины. Затем она еще раз осмотрела содержимое кладовки и составила список того, что необходимо купить. Лучше будет сделать это в Кембридже. Делая покупки в местной лавке, она только привлечет к себе ненужное внимание.
Нужно было что-то решать с кастрюлькой и бутылкой молока. Их нельзя было оставить в кухне из-за мерзкого запаха, но и выбросить просто так тоже. Сначала она подумала было сфотографировать их, но отказалась от этой идеи, потому что сами вещи – всегда более убедительная улика, чем их изображение. В конце концов она отнесла эти два предмета в сарай и накрыла их там куском старого мешка.
Потом она подумала о пистолете. Таскать его с собой все время не очень-то удобно, но при мысли, что с ним придется хотя бы на время расстаться, ей делалось зябко. Хотя задняя дверь коттеджа запиралась и мисс Маркленд отдала ключи ей, внутрь легко было проникнуть через одно из окон. Она решила, что лучше всего будет спрятать патроны среди белья в шкафу, а пистолет хранить отдельно в коттедже или где-то поблизости. Для того чтобы найти подходящий тайник, ей пришлось поломать голову, но потом она вспомнила о кусте бузины рядом с колодцем, ствол которого в самом верху раздваивался. Именно в эту вилку, укрытую от посторонних взглядов густой листвой, она и положила пистолет прямо в мешочке.
Теперь можно было отправляться в Кембридж. Она посмотрела на часы: только половина одиннадцатого. К одиннадцати она уже будет там, и времени у нее еще останется предостаточно. План таков: сначала редакция местной газеты, где можно прочитать все, что писалось о ходе расследования, затем – полиция, а потом нужно попробовать разыскать Хьюго и Софи Тиллинг.
Она отъезжала от коттеджа с чувством легкой грусти, словно покидала родной дом. Это было странное место, имевшее как бы два трудно совместимых характера. Северная сторона дома с мертвыми окнами, буйной растительностью и устрашающе высокой живой изгородью действительно казалась подходящей сценой для трагических событий. А противоположная, задняя сторона, где он, собственно, и обитал, приведя все в порядок, была совершенно иной. Там сияло солнце и хотелось радоваться жизни. Когда она сидела там, у задней двери, ею владела полнейшая уверенность, что ничего плохого с ней случиться не может. Там даже перспектива провести ночь одной не вызывала ни малейшего страха. Может быть, и Марка Кэллендера привлекла к коттеджу эта атмосфера покоя и умиротворенности, подумала Корделия. Почувствовал ли он ее, когда только нанимался на работу, или она стала мистическим результатом его временного пребывания здесь? Интересно, что ему было нужнее: работа или это жилье? И почему Маркленды так не хотят появляться в коттедже? Не хотят до такой степени, что не потрудились даже навести здесь порядок после смерти Марка. И почему мисс Маркленд шпионила за ним (право же, такое пристальное внимание с ее стороны действительно напоминало слежку)? Может статься, история о ее возлюбленном была рассказана, чтобы оправдать повышенный интерес к коттеджу, навязчивое любопытство к новому садовнику? И правда ли то, что она рассказала Корделии? Неужели это одряхлевшее тело когда-то действительно было молодым и полным сил, неужели эта старуха с вечно кислым выражением лица в самом деле лежала когда-то на постели Марка рядом с возлюбленным, коротая длинные и теплые летние вечера? Нет, это кажется совершенно невероятным!
