– Ваш портсигар, – напомнил Мумтаз. – Как только он
встретится с кем-то из руководителей, то сразу должен достать портсигар и
хлопнуть крышкой. Это будет для вас сигналом.
Насколько я понял, в его портсигар вмонтировано передающее
устройство, которое он активирует.
– И мы получим сигнал, – понял Эхидо. Он поднялся с места. –
Молитесь, господин Рахмани, чтобы все так и произошло. Иначе мне оторвут
голову, а я потом приду за вашей головой.
– Вы не сможете прийти, если вам оторвут голову, – осмелев,
заявил улыбающийся Мумтаз.
– Тогда я буду являться к вам по ночам. Как привидение. И
все равно попытаюсь достать вас.
Эхидо кивнул на прощание хозяину дома и вышел из комнаты. Уж
садясь в машину, он взглянул на этот вместительный двухэтажный дом, на хозяйственные
постройки.
«Этот жадный тип думает только о себе и своем благополучии,
– в который раз подумал разведчик. – Интересно, как я буду докладывать мистеру
Расселу о нашей неудаче? Как объяснить ему, что человек, получающий от нас
десятки и сотни тысяч долларов, думает больше всего о своих лошадях и баранах?»
Он отъехал от дома. По привычке поглядывая в зеркало заднего
обзора, понял, что за ним следят.
«Еще лучше, – подумал он с любопытством, – они уже взяли под
контроль всех, кто приезжает сюда для встречи с Мумтазом. Значит, с ним нужно
кончать. Как только его двоюродный брат хлопнет крышкой, самолеты нанесут
ракетный удар».
Он снова посмотрел в зеркало заднего обзора. Машина шла за
ним, словно приклеенная.
– Сукины дети, – выругался Эхидо, – в этой стране можно
ждать чего угодно! – Он открыл бардачок и достал оттуда пистолет с уже надетым
глушителем. Оружие он положил рядом с собой, на переднее сиденье.
Когда он въехал в соседний город, преследующая его машина
отстала и исчезла из виду. Но он хорошо знал, что не ошибся. Связавшись по
спутниковому телефону с мистером Расселом, Эхидо коротко изложил ситуацию,
добавив, что, по его мнению, нужно как можно быстрее ликвидировать самого
Мумтаза и все его связи. Рассел молча выслушал это сообщение и отключился,
ничего не сказав. Через час от Эхидо пришло сообщение по электронной почте, что
Коммерсант имеет право действовать согласно собственным решениям, без
согласования своих действий с руководством.
«Они просто перекладывают ответственность на меня», – понял
Эхидо.
В этот момент в Кандагаре прибывший в город Самандар Рахмани
разговаривал с Зубайром. Они еще не знали, что произошло с Мумтазом. Но Ибрагим
уже знал. И поэтому участь Самандара Рахмани, как и участь Асифа Шахвани, была
решена. И не в их пользу.
Второй кандидат
Физули прибыл в Мардин, поселившись в небольшом
«Гранд-отеле». Такие названия были характерны для небольших отелей, которые по
европейским стандартам могли бы иметь не больше двух звездочек, но здесь
считались вполне удобными и престижными. Он понимал, что за ним могут следить.
И не только те, к кому он прибыл, но и сотрудники Форсмана, который направил
его в этот город.
Первый день прошел без происшествий. На следующий день в
отеле появился какой-то мужчина лет тридцати пяти. Он был рыхлый, полный, со
свисающим пузом и пухлыми щеками. Небольшие усики смешно торчали на его
одутловатом лице. При долгом разговоре он обычно задыхался. Увидев Физули,
мужчина сразу подошел к нему, приветствуя его на турецком.
– Это ты остановился в сто пятом номере, – развязно уточнил
пузатый незнакомец.
– Сначала я должен узнать, с кем, собственно, разговариваю,
– ответил Физули.
– Мы с тобой встречались, – сообщил толстяк, – меня зовут
Васыф Фикрет-оглы, – помнишь, восемь лет назад, в Измите?
– Не помню, – ответил Физули, – я теперь вообще все плохо
помню.
– А я тебя запомнил, – радостно произнес Васыф, – ты тогда
был такой же худой. А сейчас, когда мне показали твою фотографию, я тебя сразу
узнал.
– Может быть, – осторожно согласился Физули, – ты должен
знать, что со мной случилось.
– Мы все это знаем, – восторженно сказал Васыф, – ты у нас
настоящий герой. И твой погибший брат был герой. И вся семья герои. Ты столько
времени провалялся в больнице, что только Аллах мог спасти тебя, и я вижу, что
ты в нормальной форме!
– Многое не помню, – решил не развивать эту опасную тему
Физули. – Что я должен делать?
– Ничего, – сказал Васыф, – тебе нужно подождать. Завтра
прибудет наш друг, который хотел встретиться с тобой. Все знают о том, что ты
уже поправился, и многие хотят тебя видеть. Но мы не хотим, чтобы ты особенно
светился. Ты знаешь, как работает турецкая военная полиция. Они найдут тебя
даже в наших горах.
Физули кивнул в знак согласия. Он уже понял план Форсмана.
Очевидно, его собеседник действительно раньше встречался с Ахмедом Саразлы, и
поэтому так уверенно узнал его. Достаточно было подослать к нему опытного психолога,
который показал бы реальную фотографию нынешнего Физули и внушил бы своему
недалекому собеседнику, что это и есть тот самый Ахмед, с которым они
встречались много лет назад. «Эффект узнавания» срабатывал почти наверняка. Это
тоже было частью его легенды. Теперь Васыф может поклясться даже на Коране, что
видел Ахмеда Саразлы и узнал в нем человека, с которым познакомился восемь лет
назад.
Васыф ушел из отеля через полчаса, выпив пять или шесть
стаканов темного чая. Физули морщился от турецкого чая. Его традиционно
подавали в небольших стаканчиках, которые азербайджанцы называли «армуды», то
есть груша, так как он напоминал по форме небольшую грушу. Турки и курды пили
очень темный чай с сахаром, тогда как Физули предпочитал более светлый чай и
без сахара. К тому же в горах он приучился пить чай с чабрецом, который
назывался «кок-оты», то есть горная трава. Но сейчас вынужден был пить чай
вместе со своим собеседником; правда, больше двух стаканов он осилить не смог.
Поразительнее всего были отличия в еде. Курды в этом
отношении гораздо ближе к азербайджанцам и армянам, чем к туркам. Скажем,
турецкое слово «бастурма» означает мясо, приготовленное методом давления, а
«долма» происходила от слова «долдурма», то есть мясо, обернутое виноградными
листьями. При этом азербайджанская кухня была гораздо ближе к иранской с ее
многообразием различных блюд, среди которых были «лаванги» – начиненные орехами
с кишмишем рыба и курица, а также разные виды пловов, которых могло быть до
трехсот вариаций.
Физули прождал весь следующий день, начиная немного
нервничать. Утром за завтраком он увидел знакомое лицо Мартины и усмехнулся.
Интересно, за кого может выдать себя эта женщина с ее типично славянским лицом?
Он столкнулся с ней в коридоре.
