– По-моему, глупо приезжать сюда следом за мной, – быстро
сказал Физули, – с вашей внешностью все сразу понятно. Вам невозможно выдать
себя ни за турчанку, ни за представительницу курдского народа.
– Вы напрасно убеждаете меня в этом. Я приехала сюда как гид
немецкой группы и рассказываю им о местных достопримечательностях.
– Большая группа?
– Шесть человек. Четверо мужчин и двое женщин.
– На самом деле немцы или ваши люди?
– Какая вам разница?
– Понятно. Здорово придумано. Небольшая группа туристов и их
добросовестный гид. Можно заподозрить кого угодно, только не вас. Очень удобно.
– Не нужно так говорить. Это для вашей же безопасности. Мы
не уверены, что знаем всех, кто мог бы опознать Ахмеда Саразлы или Ахмеда
Сабанчи…
– Они все равно мне не поверят. Так просто такие вещи не
проходят.
– Они вам поверят, – упрямо произнесла Мартина.
– Вы представляете, сколько меня будут проверять, прежде чем
допустят к серьезному делу?
– Вас не буду проверять вообще, – сказала она, глядя ему в
глаза, – ведь вы не нужны для агентурной работы. Вы – чудом выживший смертник и
готовы второй раз пойти на смерть. Образно говоря, вы просто получили второй
шанс.
Секунд десять он молча смотрел ей в лицо, затем спросил:
– Это для меня радостная весть или печальная?
– Полагаю, что неплохая. Смертников не особенно проверяют.
Вы, как японский камикадзе, должны ударить своей торпедой в борт вражескому
кораблю. Главное, чтобы вы могли удержаться за штурвалом своей торпеды или
машины, которую начинят взрывчаткой. От вас больше ничего не требуется. Здесь
все знают, что вы с братом на двух машинах попытались протаранить ворота
военной базы. Ахмед Саразлы не погиб, он жив, как считают в некоторых местных
деревнях. Если хотите, вы – здешняя легенда.
– Не думал, что меня приглашают на роль камикадзе.
– Вас пригласили в качестве агента, который сумеет выйти на
одного из руководителей самой опасной террористической организации в мире и
поможет нам его захватить, – отчеканила Мартина. – Извините, но нам нельзя
долго беседовать в коридоре.
– Пусть думают, что я за вами пытаюсь приударить, –
предложил Физули.
– Я женщина строгих правил, – возразила без тени улыбки
Мартина, – но я хотела предупредить вас, что сегодня ваш возможный напарник
обязательно появится. И вы должны будете уехать. Учтите, что там, куда вы
поедете, мы не сможем вас контролировать или охранять. Вы останетесь один, и
все будет зависеть от вашей выдержки и находчивости. Если вы рано или поздно
окажетесь в Кандагаре, то должны появляться на центральном рынке в воскресенье
в два часа дня. Ничего не делайте, к вам подойдут и спросят о новой партии
верблюжей шерсти. Это пароль. Если вас спросят об интересе к этому товару, то
вы можете вспомнить, что ваш дядя имел лавку, где торговали шерстью. Но учтите,
что проверять вас все равно будут. Если нужно подтвердить вашу личность, то им
достаточно проверить, было ли у вас тяжелое ранение головы. Медицинскую
аппаратуру обмануть практически невозможно. Любое обследование подтвердит, что
вы получили тяжелую контузию и были в коме. А это самое важное, что нам нужно.
– Вы хотя бы знаете, что им от меня надо?
– Если бы знали, давно бы вам сообщили. Конечно, не знаем. И
запомните один номер телефона. Это номер вашей родственницы, двоюродной сестры
в Анкаре. Любая проверка подтвердит, что эта немолодая женщина – ваша
родственница. При случае можете позвонить ей. Если я продиктую номер, вы его
запомните?
– Постараюсь.
Она продиктовала номер, и он согласно кивнул головой.
– Вы, видимо, действительно восстановились почти полностью,
– улыбнулась она на прощание.
Мартина поспешила к лестнице, Физули повернулся и пошел в
свой номер. Растянувшись на кровати, он попытался успокоиться и заснуть. Но
разговор с Мартиной не выходил из головы. Примерно через час в дверь осторожно
постучали. Он поднял голову. Неужели Мартина вернулась? Физули подошел к
дверям, открыл их. На пороге стоял незнакомый мужчина. Среднего роста,
тщательно выбрит, подстриженные усы, ровные правильные черты лица. Очки придают
ему интеллигентный вид.
– Добрый день, – вежливо поздоровался незнакомец, – вы
господин Ахмед Сабанчи?
– Да, с кем имею честь разговаривать?
– Меня зовут Иззет Гюндуз. Мой друг должен был предупредить
вас о моем визите.
– Да, конечно. Входите. – Он посторонился пропуская гостя в
свою небольшую комнату. Но тот не стал входить.
– Давайте выйдем, – предложил он, – будет правильно, если мы
переговорим в коридоре.
Они вышли в коридор. Физули вспомнил, что час назад
беседовал здесь с Мартиной, и улыбнулся. Неужели это тот самый Иззет Гюндуз,
которого Фоксман называл самым непредсказуемым человеком? Интересно, какой он
на самом деле.
– Вы действительно Ахмед Сабанчи или Ахмед Саразлы? –
уточнил гость.
– Думаю, что да, – сказал Физули. – Вас что-то смущает?
– Ваш вид. Я думал, что ваша голова обезображена шрамами.
– Если вы протянете руку, то сможете нащупать шрам у меня на
голове, – мрачно ответил Физули, – хотя не совсем понимаю, почему я должен вам
что-то доказывать. И тем более своими ранениями.
– Нет, конечно. Я только спросил. Вы хорошо выглядите.
– Прошло уже много времени…
– Вы что-нибудь помните?
– Не так много, как хотел бы.
– Свое детство, друзей, родственников?
– Не все, – ответил Физули. Он понимал, что это может быть
ловушка.
– Васыф вас узнал, – задучиво произнес Иззет Гюндуз. – Я
думаю, вы не обидетесь, если мы проведем и свое обследование. Нам нужно
убедиться, что в решающий момент вы не подведете.
– Разве раньше я вас подводил?
– У вас не было такого ранения. Многие не верят, что вы
остались в живых. Рассказывают, что Ахмеда Саразлы тайно похоронили, и
некоторые клянутся, что знают его могилу. А другие, наоборот, клятвенно
уверяют, что вы остались в живых и вас видели в разных местах. В некоторых
курдских селениях ваше имя стало легендой.
– Что я должен отвечать? Не понимаю, зачем вы мне это
говорите. Если я Ахмед Саразлы, то мне неприятно слышать о своей смерти. Если я
не тот, за кого себя выдаю, мне тем более неприятно слышать о подобных вещах.
