По «случайному совпадению» именно в этот вечер советника
пригласил консул Израиля, который проживал в «Парк Хаяте». Наблюдатели из
местной контрразведки зафиксировали их встречу. Никто даже не мог предположить,
что, уходя из отеля, советник передал небольшой конверт водителю, приехавшему
за ним. Водитель был сержантом американской морской пехоты, одетым в штатское.
Он прошел по коридору и просунул конверт под дверь номера Фоксмана. Затем
вернулся к своей машине.
Услышав легкий шорох, Фоксман сразу проснулся – сказывалась
многолетняя привычка. Он осторожно поднялся, подошел к дверям. Открыл конверт.
В нем был листок, на котором значилось только несколько цифр. Если бы даже
конверт попал в чужие руки, никто бы не сумел понять, что скрывается за этими
цифрами. Это не был шифр в привычном понимании этого слова. Первая цифра
обозначала номер в отеле, вторая – завтрашнее время. И третья – возможную
продолжительность беседы. Расшифровать подобные цифры не смог бы ни один
шифровальщик в мире, если бы не знал точно, что именно они означают.
Фоксман прошел в ванную комнату и сжег содержимое конверта,
а затем и сам конверт. Пепел спустил в унитаз. Убедившись, что все в порядке,
он лег в кровать и снова уснул. Со стороны могло показаться, что пожилой
человек просто поднялся ночью с постели и прошел в туалет. Фоксмана заснул
сразу и глубоко. Утром он с удовольствием позавтракал в отеле, ожидая, когда за
ним приедет Ильяс Мамедов.
В этот день он честно провел свою фотоссесию, восхищаясь
местными пейзажами. Обедали они в небольшом ресторанчике у моря, кухня которого
привела Фоксмана в полный восторг. К вечеру уставшие наблюдатели уже с
нетерпением ждали, когда этот экзальтированный американец закончит свои съемки
и вернется в отель. Было очевидно, что информация по Фоксману не
соответствовала действительности. Его интересовала только съемка. Ближе к пяти
часам вечера Ильяс привез Фоксмана в американское посольство и вместе с ним
прошел к консулу. Это был обычный, ничего не значащий визит. Если не считать
взглядов, которыми обменялись Фоксман и советник по культуре, встретившиеся в
коридоре. Но Ильяс не мог обратить внимания на подобный быстрый обмен
взглядами. В своем вечернем донесении он указал, что пятиминутный вежливый
разговор гостя с консулом шел о ничего не значащих подробностях приезда
журналиста в Баку.
Вечером Фоксман спустился в ресторан и даже выпил два бокала
вина. Затем немного погулял вокруг отеля. Он ни к кому не подходил и ни с кем
не разговаривал. Уже в десять вечера он был у себя в номере. Контрразведчики
понимали, что это «тухлый номер». Он заснул сразу, как только лег, и его легкий
храп еще долго раздавался в их прослушивающей аппаратуре.
Ровно в три часа ночи он проснулся, словно кто-то разбудил
его. Осторожно поднялся, достал небольшой магнитофон, включил его. На пленке
был записан его храп. Стараясь не шуметь, он вышел из своего номера. До нужного
номера идти ему было совсем недалеко. На этаже никаких камер внутреннего
наблюдения не было. Он подошел к двери и осторожно постучал. Даже не постучал,
просто поскребся. Дверь сразу открылась.
На пороге стоял мужчина, удивительно похожий на Фоксмана. Та
же комплекция, рост, несколько тучная фигура, щекастое лицо. Только этот
человек был в очках и у него в отличие от гостя были густые седые волосы. Это
был украинский бизнесмен, уже два дня гостивший в Баку. Оба знали, что именно
им нужно делать и поэтому лишние слова были действительно лишними. Фоксман
надел протянутую ему куртку бизнесмена, натянул седой парик, надел очки. Теперь
он выглядел почти идеальным отражением украинского гостя. Никому и в голову не
могло прийти, что этот «бизнесмен» уже несколько раз в разных странах и при
иных обстоятельствах подобным образом «заменял» Фоксмана, выступая то в роли
украинца, то в роли израильтянина, то в роли словака. За украинцем, разумеется,
никто и не думал следить. Джонатан молча кивнул своему двойнику и, спустился
вниз. На улице его ждал автомобиль украинского гостя, припаркованный прямо
рядом с отелем. Это был внедорожник «Лэнд Ровер» черного цвета. Фоксман уселся
в машину и мягко отъехал. Он полчаса ездил по городу, проверяя, нет ли за ним
наблюдения, а затем резко развернул машину и поехал в сторону Мардакян,
приморского поселка, находившегося в сорока километрах от города.
Когда на часах было около четырех, он подъехал к дороге,
ведущий в поселок. У поворота стояли белые «Жигули». Фоксман притормозил
машину, снова огляделся. Затем первым вышел из автомобиля, подошел к «Жигулям».
Оттуда вышел высокий молодой мужчина лет тридцати.
– Здравствуйте господин Физули, – сказал Фоксман на хорошем
русском языке, протягивая ему руку, – я очень рад, что вы приняли наше
предложение.
Третий кандидат
В этом лондонском пабе на Сити Роуд в будни посетителей
бывало немного. Зато по вечерам пятницы и в субботу бар заполнялся людьми и
здесь трудно было найти свободное место. Но в остальные дни здесь было тихо и
безлюдно. Только двое посетителей сидели в углу за своими кружками пива.
Вошедший мужчина неторопливо оглянулся по сторонам, заказал себе темного пива и
уселся в другом углу. На вид ему было около сорока лет. Чуть выше среднего
роста, смуглое лицо, характерное для выходцев из Южной Азии, тонкие губы, выпуклые
выразительные глаза. В этом районе было много выходцев из Пакистана, поэтому на
него никто не обратил внимания.
Он был в сером костюме и черной рубашке без галстука.
Очевидно, он не очень любил пиво, так как за двадцать минут ожидания не выпил
даже четверти кружки. В бар вошел еще один мужчина с типичной арабской
внешностью. Смуглое лицо, черные волосы, нос с характерной горбинкой,
подчеркнутые скулы. Этому посетителю было не больше двадцати пяти лет. Увидев
смуглолицего, он кивнул ему в знак приветствия и, заказав себе минеральной
воды, подошел к столику.
– Здравствуйте, уважаемый Бахыш-хан, – вежливо поздоровался
вошедший.
– Добрый день Маджид, – протянул ему руку поднявшийся
Бахыш-хан, – садись. Я рад, что ты приехал.
– Я немного задержался, прошу меня извинить, – сказал
Маджид, усаживаясь напротив.
– Ничего, – улыбнулся Бахыш-хан, – я был уверен, что ты
приедешь. Если не возражаешь, давай перейдем на арабский, чтобы нас не
понимали.
– Здесь никого нет, – оглянулся по сторонам Маджид. В
дальнем углу сидели двое посетителей, и сонный бармен скучал за стойкой.
– Все равно так будет лучше, – улыбнулся Бахыш-хан. – Ты уже
знаешь, почему мы выбрали именно тебя?
– Да, знаю. Мне сказали, что вы хотите увидеться со мной,
чтобы поговорить о моих проблемах.
– Ты ведь заканчиваешь химический факультет в Кембридже, –
напомнил Бахыш-хан, – и, насколько я знаю, твои успехи радуют преподавателей и
твоих уважаемых родителей.
– Спасибо. Я стараюсь учиться хорошо, чтобы оправдать их
доверие.
