— Вы не совершили ничего противоправного, и мы благодарны вам за помощь, — сказал Дэлглиш. — Не исключено, что мы с вами еще встретимся — когда вы придете посмотреть на картину. Она многим приносит радость. Мне уж точно. Если бы не ваш дед, она не оказалась бы в музее Дюпейна и, возможно, мы бы никогда ее не увидели.
— Хотите чаю? — спросила Мишель Уилкинс, будто, в свою очередь, забыв, что перед ней офицеры полиции, а не просто гости. — Извините, что не подумала об этом раньше. Еще есть «Нескафе».
— Вы очень любезны, — ответил Дэлглиш, — да только мы, наверное, не будем задерживаться. Еще раз благодарим вас за содействие, мистер Уилкинс, а если что-то вспомните — мы в Скотленд-Ярде, вот визитка с телефоном.
Провожала их Мишель. У двери она спросила:
— Ему ничего не грозит, правда ведь? Он не сделал ничего плохого. Он бы не стал красть.
— Нет, — ответил Дэлглиш. — Ему ничего не грозит. И он не сделал ничего плохого.
Дэлглиш и Кейт уселись в машину. Оба молчали. Кейт чувствовала себя подавленной и злой одновременно. «Господи, это что-то! — думала она. — Они — двое детей, будто ждущие, пока ими воспользуется любой, кому не лень ими заняться. Малышка, правда, очаровательна. И как они только умудряются расплачиваться за этот сарай? И само наличие жилья помешает им встать на очередь. Да и вообще, прежде чем Уилкинсы получат квартиру, они успеют выйти на пенсию. Лучше бы они спали на улице — тогда бы у них было преимущество. Хотя не обязательно их ждало бы отдельное жилье. Они вполне могли бы окончить свои дни в комнате. Господи, это ужасная страна — для тех, кто по-настоящему беден! Если ты, конечно, честный человек. Хапуги и жулики в полном порядке, но попробуй быть независимым — увидишь, какую помощь тебе окажут».
— Толку от этого визита не особенно много, не так ли? — заметила она. — Уилкинс видел человека в маске. Это было в феврале, за восемь месяцев до убийства. Я не верю в виновность Уилкинса или его жены. Возможно, он затаил обиду на семью Дюпейнов, но почему тогда он выбрал Невила?
— Мы проверим его алиби, хотя скорее всего он говорил правду. В пятницу вечером он был на приеме у врача. Дэвид Уилкинс всего лишь пытался выйти на связь.
— На связь, сэр?
— Со своими отцом и дедом. С прошлым. С жизнью.
Кейт молчала. Через пару минут Дэлглиш сказал:
— Пожалуйста, позвоните в музей, Кейт. Выясните, есть ли там кто-нибудь. Интересно, что скажут Дюпейны об этом посетителе в маске.
Трубку взяла Мюрел Годбай. Она попросила Кейт подождать у телефона, но через несколько секунд вернулась. Она сказала, что Кэролайн Дюпейн и мистер Калдер-Хейл здесь, в музее. Мисс Кэролайн собиралась уходить, однако теперь подождет коммандера Дэлглиша.
18
Когда они вошли в офис, Кэролайн Дюпейн и мисс Годбай, стоя у стола, изучали какое-то письмо. Кэролайн сразу провела их в офис. Ее присутствие в музее заинтересовало Дэлглиша: понедельник, а она не в школе. Надолго ли Кэролайн может отлучаться? Может быть, в ожидании многочисленных гостей из полиции семья чувствовала, что за ними должен присматривать кто-нибудь из Дюпейнов. Он находил это разумным. Перед лицом неясной угрозы нет ничего глупее бездействия.
— Некий молодой человек, — сказал Дэлглиш, — оказавшийся около музея вечером четырнадцатого февраля, видел, как на машине подъехал мужчина. На нем была маска. Кто бы это мог быть? Есть у вас какие-нибудь соображения?
— Никаких. — Как показалось Дэлглишу, Кэролайн встретила вопрос с осторожным, едва заметным интересом. — Странный вопрос, коммандер. Ах, извините, вы вообразили, что он приходил ко мне. Это же четырнадцатое, День святого Валентина. Нет, я старовата для таких шалостей. По правде говоря, я и в двадцать лет для этого не годилась. Хотя он-то мог здесь развлекаться. Мы время от времени сталкиваемся с этой проблемой. В Хэмпстеде совершенно негде парковаться, и если человек знает об этом месте, у него есть соблазн свернуть сюда и оставить здесь машину. К счастью, теперь это случается реже, но нельзя знать наверняка. Место не очень-то удобно расположено, а идти ночью по Спаньердз-роуд — темно. Здесь, конечно, живет Талли, но я наказала ей не выходить из коттеджа в темное время суток, если вдруг услышит шум. В случае чего она может мне позвонить. Музей стоит на отшибе, а мир, в котором мы живем, полон опасностей. Не мне вам рассказывать, коммандер.
— Вам не приходило в голову поставить ворота? — спросил Дэлглиш.
— Мы думали об этом, да только непонятно, как это осуществить на практике. Например, кто их будет открывать? — Помолчав, она добавила: — Мой брат убит — не знаю, как с этим быть.
— И мы пока не знаем. Еще один повод убедиться, как легко потерять человека из виду.
— Ничего нового. Убийца именно это и сделал. Но мне интересно, кто тот молодой человек, увидевший загадочного посетителя в маске? Что ему здесь было нужно? Пытался незаконно воспользоваться стоянкой?
— У него нет машины. Им двигало любопытство, и только. Он не нанес никакого ущерба и не пытался проникнуть в музей.
— А посетитель в маске?
— Похоже, он оставил машину и тоже ушел. Молодой человек не стал ждать, боясь встречи с ним.
— Да, возможно. Я имею в виду, есть чего бояться. Ночью это место наводит страх, и здесь уже совершалось убийство. Вы знали?
— Впервые слышу. Давно?
— В 1897-м, через два года после постройки этого дома. Горничную, Айви Гримшоу, нашли на окраине Хэмпстеда; ее зарезали. Она была беременна. Под подозрением оказались владелец дома и двое его сыновей, однако их причастность доказать не удалось. Конечно, они пользовались среди местного населения авторитетом, были уважаемыми, успешными людьми. А главное — владели фабрикой по производству пуговиц, и от этого зависело благополучие окрестных семей. Полиция во избежание проблем согласилась поверить в существование любовника Айви, который, опять же во избежание проблем, избавился и от нее, и от ребенка одним ударом ножа.
— Что-нибудь указывало на существование любовника со стороны?
— Выяснить ничего не удалось. Повариха дала показания о доверительных беседах с Айви. Она не хотела оказаться на улице и вполне могла навредить семье. Правда, в дальнейшем повариха отказалась от своих слов. Она уехала к южному побережью, где ее ждала другая работа, получив, я думаю, на прощание ценный подарок от благодарного работодателя. Версия стороннего любовника, судя по всему, победила, и дело было закрыто. Жаль, что это случилось не в тридцатые. Подходящий экспонат для нашей Комнаты убийств.
Исключено, подумал Дэлглиш. Даже в тридцатые дело не могло закончиться вот так: жестокое убийство молодой женщины, одинокой и беспутной, остается безнаказанным, зато местная элита сохраняет рабочие места. Акройд, быть может, склонен к упрощениям, субъективен в подборе случаев, но зерно истины в его рассуждениях есть. Убийство часто находится в тесной связи с эпохой.
