Итак, Пуллен узнал о помолвке поздно вечером в субботу, полиция уже установила, что вечером он был в Королевском театре, в Стрэтфорде, с компанией со своей работы, на празднике не был.
Далглишу с трудом удалось выпроводить говорливую миссис Пуллен на кухню и задать ее сыну несколько вопросов. Дерек тоже сердито выговаривал матери, чтобы она их одних оставила. Он явно ждал прихода Далглиша. Когда мать сказала, что пришли Далглиш с Мартином, он вскочил со стула с решительным и вместе с тем жалостным видом человека, потратившего все свои скудные душевные запасы на ожидание этой минуты. Далглиш беседовал с ним очень мягко. Словно с собственным сыном говорил, Мартин уже знал эту его манеру. Надежный способ, когда имеешь дело с неврастениками, людьми эмоциональными, особенно если их тяготит чувство вины. Чувство вины, думал Мартин, – забавная вещь. Парнишка этот небось и виноват-то только в том, что пару раз обнял ее да поцеловал, но покоя ведь себе не найдет, пока не выложит все кому-нибудь. С другой стороны, он может быть убийцей. Если так, страх заставит его молчать подольше. Но в конце концов он расколется. Скоро он поймет, что Далглиш – терпеливый, нестрогий, всемогущий заступник, духовный отец, перед которым он жаждет открыться. А потом – другая беда; попробуй застенографируй его бред – начнет себя обвинять, виноватиться. Сам себя выдаст, Далглиш это отлично знал. Сержант Мартин, не отличавшийся сентиментальностью, не раз думал, до чего же у сыщика паршивая работенка.
Но пока что Пуллен вел себя на допросе нормально. Признался, что проходил мимо Мартингейла в субботу поздно вечером. Занимался, готовился к экзаменам и решил перед сном прогуляться. Он часто гуляет поздно вечером. Мать может подтвердить. Он взял конверт из Венесуэлы, найденный в комнате Салли, нацепил погнутые очки и, близоруко щурясь, стал рассматривать нацарапанные даты. Потом тихо сказал, что это он писал. Конверт – от его друга из Южной Америки. Он записал на нем время, когда сможет повстречаться с Салли Джапп. Не помнит, когда отдал его ей, но даты – дни их свиданий в прошлом месяце.
– Она обычно запирала дверь и спускалась к вам по водосточной трубе? – спросил Далглиш. – Не бойтесь выдать ее секрета. Мы нашли отпечатки ее рук на трубе. Что вы делали во время ваших свиданий?
– Пару раз гуляли по саду. А чаще сидели в старой конюшне, что напротив ее комнаты, и разговаривали. – Ему видно, показалось, что на лице Далглиша недоверие, он вспыхнул и сказал, оправдываясь: – Мы не занимались любовью, если вы об этом. Мне кажется, все полицейские подозревают в людях только грязные намерения, но она была не такой.
– А какой? – мягко спросил Далглиш. – о чем вы говорили?
– Да о чем угодно. Обо всем. Ей не хватало приятеля-сверстника. Ей, конечно, несладко жилось в приюте, но там можно было с девчонками пошутить. У нее была поразительная мимика. Я буквально видел и слышал как лопочет мисс Лидделл. Она и о своем доме рассказывала. Ее родители погибли в воину. У нее все по-другому бы сложилось если бы они были живы. Отец у нее преподавал в университете, они совсем не так жили, как ее тетка. Культурно жили., по-другому, в общем.
Далглиш подумал, что Салли Джапп очень любила давать волю воображению, а в Дереке Пуллене она нашла доверчивого слушателя. Но в этих свиданиях было еще что-то, о чем Пуллен предпочел не рассказывать. Девчонка использовала его в каких-то целях. Но в каких?
– Вы приглядывали за ее малышом, когда она ездила во вторник в Лондон накануне смерти?
Это был выстрел в темноте, но Пуллен вроде бы и не удивился, что Далглиш знает об этом.
– Да. Я работаю в муниципалитете и могу, когда надо, взять отгул. Салли сказала, что ей надо поехать в город. Почему бы ей не съездить, подумал я. Может, в кино хочет сходить или по магазинам пройтись Другие же матери могут…
– Странно, что Салли не оставила малыша в Мартингейле, раз ей надо было ехать в Лондон. Миссис Балтитафт, верно, иногда оставалась с ним. Эта конспирация, правда, какая-то неестественная.
– Салли всегда так. Любила секреты. Я думаю, когда она убегала по ночам из Мартингейла, она получала удовольствие от самого этого факта. Иногда мне казалось, что не так-то уж она и радуется нашим свиданиям. Беспокоилась за малыша, ко сну ее клонило. Но ей нужны были эти свидания. Сама мысль, что она убегает из дома, доставляла ей на следующее утро удовольствие.
– А вы не говорили ей, что если о ваших свиданиях прознают, то всыпят вам обоим?
– Мне-то с какой стати? – ответил Пуллен мрачно.
– Вы, по-моему, только прикидываетесь простачком. Готов поверить, что вы с мисс Джапп не были любовниками, потому как думаю, что умею разбираться, когда мне лгут, а когда правду говорят, да и слова ваши совпадают с тем, что я знаю о вас. Но ведь вы вряд ли можете рассчитывать, что другие окажутся столь же понятливыми. Факты истолковываются с точки зрения общепринятых взглядов так, как большинство видит их, особенно в конкретных обстоятельствах.
– Это верно. Раз у девушки незаконный ребенок, она должна быть нимфоманкой.
Парнишка произнес последнее слово неуверенно, будто он только что узнал его и в первый раз применил.
– Видите ли, я сомневаюсь, знают ли они, что это слово обозначает. Может, у людей действительно мерзкие мозги, но просто удивляет, как часто эта мерзость торжествует. Не думаю, что Салли Джапп была до конца откровенна с вами, когда убегала из Мартингейла в конюшни. Наверняка вы тоже об этом задумывались.
– Да, согласен.
Парень убито глядел в сторону, а Далглиш ждал. Он чувствовал, что тот еще что-то хочет ему объяснить, но мучается от своего косноязычия, от того, что не сообразит, как объяснить двум полицейским офицерам, которые и знать-то ее не знали, какая она, Салли, – живая, веселая, бесшабашная. Да это и понятно. Он не сомневался в том, как рассказ Пуллена будет воспринят присяжными заседателями, и радовался, что это уж не его забота – втолковывать дюжине мужиков, что молоденькая, хорошенькая и уже попавшая к судьбе в немилость женщина по ночам выскальзывала из спальни, бросала малыша, хоть и ненадолго, исключительно из любви к задушевным беседам с Дереком Пулленом.
– Мисс Джапп никогда не говорила вам, что боится кого-нибудь, что у нее есть враг? – спросил он.
– Нет. Не больно важная птица, чтоб у нее враги были.
«До субботнего вечера их не было», – подумал Далглиш.
– Она никогда не была с вами откровенна насчет ребенка? Насчет того, кто его отец?
– Нет. – Парнишка в какой-то мере преодолел свой страх, голос его звучал хмуро.
– Она не говорила вам, зачем ей нужно было поехать в Лондон в прошлый четверг?
– Нет. Попросила приглядеть за Джимми, потому что надоело таскать коляску по лесу и хотелось сбежать из деревни. Мы договорились, что она отдаст мне его на станции Ливерпул-стрит. Прихватила с собой складную коляску, и я пошел с ним в парк святого Иакова, а вечером вернул ей малыша, домой мы возвращались порознь. Не хотел давать повод нашим сплетницам языками чесать.
