— Какие факты, леди Урсула? — спокойно спросил Стивен.
— Например, тот факт, что вы с Барбарой любовники.
Ладони, свободно покоившиеся на коленях, сжались, потом снова расслабились, но он не отвел взгляд.
— Понимаю. Кто вам сообщил, Пол или Барбара?
— Никто. Я живу со снохой под одной крышей четыре года. И я женщина. Я могу быть инвалидом, но глаза и сообразительность мне пока не отказали.
— Как она, леди Урсула?
— Не знаю. Но советую вам самому выяснить это перед уходом. Получив известие, я видела свою сноху не более трех минут. Очевидно, она слишком расстроена, чтобы разговаривать с посетителями. А меня она, судя по всему, зачисляет в этот разряд.
— Может быть, вы не совсем справедливы? Порой чужое горе труднее вынести, чем собственное.
— Особенно если собственное не так уж глубоко.
Он наклонился вперед и тихо произнес:
— Не думаю, что мы вправе судить об этом. Возможно, чувства Барбары и не так уж глубоки, но Пол был ее мужем. Она его любила, вероятно, сильнее, чем мы с вами можем понять. Это ужасный удар для нее, как и для всех нас. Послушайте, нам обязательно говорить сейчас? Мы оба в шоке.
— Нам обязательно говорить сейчас, и времени у нас мало. Коммандер Адам Дэлглиш приедет ко мне, как только они покончат с тем, чем занимаются сейчас там, в церкви. Предположительно он захочет побеседовать и с Барбарой. Рано или поздно они доберутся и до вас. Я должна знать, что вы собираетесь им сказать.
— Этот Адам Дэлглиш, он не поэт? Странное хобби для полицейского.
— Если он такой же хороший полицейский, как поэт, то он опасный человек. Не нужно недооценивать полицию, основываясь на том, что пишут в великосветских журналах.
— Я не недооцениваю полицию, но у меня нет причин ее бояться. Я знаю, что полицейские сочетают в себе страсть настоящего мужчины к избирательному насилию с твердой приверженностью морали среднего класса, но вы же не предполагаете, что они заподозрят меня в том, что я перерезал Полу горло, потому что сплю с его женой? Они, может, и оторваны от реальности, но не настолько же.
«Вот это уже ближе к делу, вот такой ты настоящий», — подумала она, но сказала спокойно:
— Я не говорю, что они вас заподозрят. Не сомневаюсь, что вы сможете представить удовлетворительное алиби на вчерашний вечер. Однако будет меньше неприятностей, если ни вы, ни она не станете скрывать своих отношений. Я бы тоже предпочла не лгать по этому поводу. Разумеется, я не стану говорить на эту тему по собственному почину. Но не исключено, что меня спросят.
— Но почему, леди Урсула?
— Потому что коммандер Дэлглиш свяжется со специальной службой.
[9]
Мой сын был министром короны, хоть и недолго. Неужели вы думаете, что есть хоть что-то в частной жизни министра, особенно министра такого департамента, что было бы неизвестно людям, чья работа в том и состоит, чтобы выискивать и заносить в досье все касающееся потенциальных скандалов? Вы отдаете себе отчет, в каком мире мы живем?
Стивен встал и начал медленно расхаживать перед леди Урсулой.
— Наверное, мне следовало об этом подумать. Да, надо было подумать, учитывая ситуацию. Смерть Пола оказалась таким чудовищным шоком. Видимо, я все еще медленно соображаю.
— Тогда призываю вас начать соображать поскорее. Вы с Барбарой должны согласовать свою версию. А еще лучше — условиться говорить правду. Насколько я понимаю, вы с ней были любовниками уже тогда, когда познакомили ее с Хьюго, и продолжали поддерживать отношения после того, как Хьюго убили и она вышла замуж за Пола.
Он остановился и повернулся к ней:
— Поверьте, леди Урсула, в этом не было умысла, просто так получилось.
— Вы хотите сказать, что благородно решили воздерживаться от сексуальной связи по крайней мере на период медового месяца?
Он подошел, встал напротив и посмотрел на нее сверху вниз.
— Думаю, мне следует кое-что сказать, но, боюсь, это прозвучит не по-джентльменски.
«Теперь это слово стало бессмысленным, — подумала леди Урсула. — А в твоем случае, возможно, и всегда было. До 1914 года можно было сказать нечто подобное, и это не прозвучало бы ни смешно, ни фальшиво, но не теперь. Это слово и мир, коему оно принадлежало, исчезли навсегда, втоптаны в грязь Фландрии». Но вслух она сказала:
— Моему сыну перерезали горло. Не думаю, что в свете этой жестокости нам стоит заботиться об учтивости, ложной или истинной. Это, разумеется, касается Барбары?
— Конечно. Есть кое-что, что вам нужно понять, если вы еще не поняли. Да, мы с ней любовники, но она меня не любит. И ни в коем случае не хочет выйти за меня замуж. Я удовлетворяю ее настолько, насколько может удовлетворять женщину мужчина. Она со мной лишь потому, что я понимаю ее нужды и не имею никаких претензий. Почти не имею. Какие-то претензии есть у всех. И конечно, я люблю ее, настолько, насколько вообще способен любить кого бы то ни было. Это ей необходимо. Со мной она чувствует себя защищенной. Но она не стала бы избавляться от идеального мужа и титула, чтобы выйти за меня. Ни через развод, ни, тем более, организовав убийство. Вам придется в это поверить, если вы собираетесь продолжать жить вместе.
— По крайней мере откровенно, — заметила леди Урсула. — Вы, похоже, хорошо друг другу подходите.
Он стерпел легкое оскорбление, скрывавшееся за ее иронией, и печально согласился:
— О да, мы друг другу подходим. Подозреваю, что она и вины-то за собой никакой не чувствует. Как ни странно, даже меньше, чем я. Трудно принимать всерьез адюльтер, если не получаешь от него большого удовольствия.
— У вас очень тяжелая роль, не приносящая к тому же удовлетворения. Восхищаюсь вашим самопожертвованием.
На его лице появилась вызванная каким-то одному ему ведомым воспоминанием улыбка.
— Она такая красивая. Идеально красивая, не правда ли? Ее красота даже не зависит от того, здорова ли она, счастлива или нет, устала ли и что на ней надето. Красота всегда при ней. Вы не можете меня винить.
— Могу, — твердо возразила леди Урсула. — И виню.
Но в душе она понимала, что не совсем честна. Всю жизнь ее околдовывала красота, мужская и женская. Она ею жила. Когда в 1918 году, после гибели брата и жениха, она, дочь графа, поступила на сцену, бросив вызов традициям, что еще могла она предложить? Большого актерского таланта, с безжалостной честностью мысленно призналась она, у нее не было. От любовников ей подсознательно требовалась лишь физическая красота, а к красоте подруг она относилась сверхтерпимо, без всякой ревности. Тем более они удивились, когда в тридцать два года она вышла замуж за сэра Генри Бероуна, оценив, должно быть, его менее очевидные достоинства, и родила ему двоих сыновей. Ей не раз доводилось наблюдать, как ее сноха неподвижно стоит перед зеркалом в вестибюле. Барбара вообще не могла пройти мимо зеркала, нарциссически не задержавшись перед ним и не окинув себя спокойным задумчивым взглядом. Что она там разглядывала? Первые морщинки в уголках глаз? Их постепенно блекнущую синеву? Сухую складку на коже? Начинающую морщиться шею? Все, что свидетельствует о том, насколько преходяще это переоцениваемое людьми совершенство.
