— Эта статья в «Ревю»… Надеюсь, вы не собираетесь превратить газету в новый журнал сплетен?
— Отнюдь, мой мальчик. Но публике нравится время от времени прочесть что-нибудь пикантное. Я подумываю и вас включить в нашу новую колонку «О чем бы поговорить». Несовместимые люди ужинают вместе. Например, поэт-детектив Адам Дэлглиш и Корделия Грей — в «Мон плезир».
— Должно быть, у ваших читателей очень скучная жизнь, если их способно взволновать то, что молодая женщина и ваш покорный слуга чинно едят в ресторане утку с апельсинами.
— Красивая молодая женщина и мужчина, который более чем на двадцать лет старше ее, — это нашим читателям всегда интересно. Сулит надежду. А вы прекрасно выглядите, Адам. Новое приключение вам явно на пользу. Ладно, ладно, я имел в виду вашу работу. Вы ведь теперь начальник подразделения по расследованию особо деликатных преступлений?
— Такого не существует.
— Ну, это я просто так его назвал. В столичной полиции он, наверное, официально называется СИ-3А или как-нибудь столь же уныло. Но мы о нем знаем. Если премьер-министр и лидер социал-демократов, планируя во время тайного совместного ужина коалицию, получают дозу мышьяка, а кардинал архиепископ Вестминстерский и его светлость архиепископ Кентерберийский замечены на цыпочках покидающими место преступления, то мы вовсе не желаем, чтобы местные сыщики марали ковры своими грязными подошвами двенадцатого размера. Разве не в этом состоит идея?
— Очаровательный, хотя и маловероятный сценарий. Как насчет редактора литературного обозрения, найденного забитым до смерти, и старшего детектива, замеченного покидающим на цыпочках место преступления? Ваша статья о Поле Бероуне, Конрад… Что ее спровоцировало?
— Анонимное послание. И нечего напускать на себя страдальчески-презрительный вид. Всем известно, что ваши люди сидят в пабах и у самых омерзительных бывших заключенных покупают за деньги налогоплательщиков информацию, большая часть которой, без сомнения, имеет весьма сомнительную достоверность. Об этих субчиках я знаю все. А мне за эту информацию даже платить не пришлось. Она поступила по почте, даром.
— Кто еще ее получил, вам известно?
— Ее направили в три ежедневных издания, репортерам светской хроники. Но там решили подождать, посмотреть, как станут развиваться события, прежде чем пускать ее в дело.
— Очень осмотрительно. Вы ее, конечно, проверили?
— Естественно, я ее проверил. Точнее, Уинифред проверила.
Уинифред Форсайт номинально числилась помощницей Акройда, но трудно было назвать род связанной с газетой работы, коей она не могла бы выполнить, к тому же ходили слухи, будто именно финансовая сметка Уинифред позволяла держать издание на плаву. Ее внешность, одежда и голос викторианской гувернантки создавали устрашающий образ дамы, которая независимо ни от чего привыкла получать то, что ей требовалось. Быть может, из какого-то атавистического страха перед матриархатом мало кто мог против нее устоять, и когда Уинифред задавала вопрос, она не сомневалась, что получит на него ответ. Когда-то Дэлглиш даже мечтал заполучить ее к себе в штат.
— Она начала с того, что позвонила на Камден-Хилл-сквер и попросила Дайану Траверс. Ответила какая-то женщина, но не леди Бероун и не леди Урсула. То ли служанка, то ли экономка. Уинифред сказала, что по манере речи это не была секретарша — женщина говорила недостаточно авторитетно и компетентно. В любом случае у Бероуна никогда и не было живущей в доме секретарши. Скорее всего это была экономка. Услышав вопрос, она охнула и надолго замолчала. Потом произнесла: «Мисс Траверс здесь нет. Она ушла от нас». Уинифред спросила, не знает ли она ее нового адреса, на что та ответила: «Нет», — и поспешно положила трубку. Словом, выступила не слишком удачно. Если они хотели скрыть тот факт, что Траверс у них работала, следовало лучше натаскать эту женщину. В материалах следствия не было никакого упоминания о том, что девушка служила у Бероунов, и никто другой, судя по всему, до этого не докопался. Но похоже, наш аноним был прав — один факт, во всяком случае, оказался точен: Дайану Траверс на Камден-Хилл-сквер знали.
— Что дальше?
— Уинифред отправилась в «Черный лебедь». Должен признать, что ее легенда была не слишком убедительна. Она сказала, будто мы подумываем опубликовать статью о людях, утонувших в Темзе. Мы полагались на то, что там никто не слышал о «Патерностер ревю» и несуразность темы для нашего издания никого не удивит. Но даже при этом все были исключительно неразговорчивы. Хозяина — забыл, как его зовут, какое-то французское имя — не было, когда пришла Уинифред, но люди, с которыми она говорила, были хорошо подготовлены. В конце концов, какому хозяину ресторана хочется, чтобы за его заведением числилась смерть. Можно, конечно, ожидать смерти в середине жизни, но не посреди же ужина. Бросать несчастных живых лобстеров в кипяток — одно, человек может успокаивать себя мыслью, что они ничего не чувствуют, а вот утонувший на территории ресторана посетитель — совсем другое. Не то чтобы тамошний участок Темзы в строгом смысле слова принадлежит ресторану, но все же. Слишком близко, чтобы совсем не волноваться. С того момента как кто-то из участников их компании, промокший до нитки, прибежал в ресторан и сообщил, что девушка мертва, хозяин и весь его штат заняли оборонительную позицию и, должен сказать, ни на шаг от нее не отступили.
Дэлглиш не стал говорить, что уже изучил протоколы местной полиции, и спросил:
— А что там точно произошло? Уинифред удалось выяснить?
— Эта девушка, Дайана Траверс, приехала вместе с пятью знакомыми. Похоже, компания была в основном театральная, во всяком случае, околотеатральная. Знаменитостей среди них не было. После ужина они расшумелись и отправились на берег реки, где продолжали резвиться. В «Черном лебеде» это не приветствуется. Терпят, конечно, если вы молодой виконт с соответствующими связями, но эта публика не была ни достаточно богата, ни достаточно аристократична, ни достаточно известна для такого рода послаблений. Хозяин как раз размышлял, не послать ли кого-нибудь окоротить их, когда компания двинулась вдоль берега и более-менее вышла из зоны слышимости.
— Предполагается, что счет они к тому времени оплатили? — уточнил Дэлглиш.
— О да, в этом смысле все было в порядке.
— Кто платил?
— А вот это вас удивит. Доминик Суэйн, брат Барбары Бероун. Это была его вечеринка. Он бронировал столик, он и рассчитывался.
— У молодого человека, должно быть, куча денег, если он может оплатить стол на шестерых в «Черном лебеде». А почему он не участвовал в праздновании дня рождения сестры?
— Ну, задавать этот вопрос Уинифред сочла нецелесообразным. Однако ей пришло в голову, что, возможно, он и устроил свою вечеринку в тот же вечер на той же площадке, чтобы смутить сестру или, скорее, ее спутника.
Дэлглишу это тоже приходило в голову. Он припомнил запись в полицейском протоколе. В компании было шесть человек: Дайана Траверс, Доминик Суэйн, две студентки театрального училища, чьих имен он не запомнил, Энтони Болдуин, сценограф, и Лайза Галлоуэй, которая училась в Сити-колледже на режиссерском факультете. Ни у кого уголовного прошлого нет, да было бы и удивительно. В участке Темз-Вэлли никого не допрашивали, что тоже неудивительно: в смерти Дайаны Траверс, по крайней мере на первый взгляд, не было ничего подозрительного. Раздевшись, она нырнула в густо поросшую водорослями воду и утонула на глубине двенадцати футов самым заурядным и неэффектным образом в теплую летнюю ночь.
