— Не слишком ли все просто, брат-капитан? — спросил Дацеус, когда воины достаточно оторвались от врага. Его силовой кулак собрал обильную жатву, сам он от напряжения обливался потом, но даже так им еле-еле удалось смять силы врага.
Безмолвие Сикария выдавало его гнев.
— Это неэффективно, сержант, — ответил он наконец. — Наши атаки безрезультатны.
Он открыл общий канал связи. Поскольку некроны блокировали большинство вокс-сигналов, рация дальнего действия оставалась единственно приемлемым средством коммуникации.
Лидеры боевых групп, отряженных для нанесения точечных, изматывающих ударов по фалангам некронов, прислали аналогичные рапорты. Механоиды защищались, но в нападение не переходили. С момента первой атаки это было уже пятое столкновение, и пока что никому не удалось пробиться к ядру войск противника и установить местоположение командующего лорда.
Сикарий в бессильной ярости сжал кулак.
— Всем отделениям, перегруппировка.
— Но почему? — спросил Дацеус, видя, что капитан застыл без движения.
— Ничего не работает. Нам нужно вытянуть его, Дацеус.
— Мой лорд, — затрещал в воксе голос сержанта Манориана.
— Говори, — грубо бросил Сикарий.
— Некроны прекратили движение.
Сикарий выслушал его, а затем отключил связь.
— Что-то переменилось.
— Новое оружие в их арсенале? Они объединяют свои войска? Или, быть может, наши старания наконец возымели эффект? — предположил Дацеус.
— Нет, я так не думаю, — Сикарий всматривался в туман, словно пытаясь найти там ответы на свои вопросы. — Но я выясню, в чем дело.
Сикарий смотрел в магнокль Праксора, дожидаясь остальных воинов. Территория, где Ультрамарины собирались на перегруппировку, некогда была одним из деловых районов Аркона-сити, но теперь, после того как артиллерия некронов сровняла мегаполис с землей, здесь остались лишь редкие развалины. Почерневшие кучки обломков были единственным, что хоть как-то разнообразило унылый плоский пейзаж. Отделения приходили с севера и юга. С запада наступали некроны, которые фактически и так властвовали на большей части планеты, а восточная дорога вела обратно к Келленпорту. Иксион и Страбо, отозванные с операции «Танатос», явились первыми, прочертив в небе огненные следы. Некоторые из их бойцов были ранены, но потерь удалось избежать.
Помогавший пострадавшим Венацион остановился перед капитаном.
— Мне нужно посмотреть, — сказал он.
Опустив прибор, Сикарий уставился на товарища.
— Как ты думаешь, почему они остановились, брат-апотекарий?
— Сейчас меня волнует не это, а ваша травма плеча.
Длинная трещина расколола наплечник капитана, и оттуда медленно вытекала кровь. Рана выглядела глубокой. Праксор даже отшатнулся, впервые увидев ее. Он никогда не думал, что Сикария вообще можно ранить. Конечно, тот оставался существом из плоти и крови, но благодаря несравненному воинскому мастерству Сикария редко когда можно было увидеть даже просто царапину на его доспехе. Праксор надеялся, что это не станет для них дурным знаком.
Капитан хотел воспротивиться, но Венацион был непреклонен. Сикарий вернул магнокль Сципиону и присел на каменную глыбу, давая апотекарию возможность его осмотреть.
— Плечо, как оно? — Венацион снял разбитый наплечник и прощупывал защитный слой под ним, чтобы добраться до раны.
— Словно окаменело, — признался Сикарий, прокрутив клинок освобожденной от брони рукой. Недовольный, что кто-то смотрит, он повернулся к Праксору. — Следи за ними, брат-сержант, — приказал он. — Я хочу знать о любых переменах в стане врага.
Праксор кивнул и продолжил наблюдение с того места, где до этого стоял Сикарий, — почерневшего каменного хребта перед позицией Ультрамаринов. Лучшего места для наблюдения за некронами было не найти, так что он двинулся туда.
Там его встретил Агриппен.
— Как нам победить врага, чьи силы бесчисленны? — спустя несколько мгновений спросил Праксор, глядя сквозь линзы прибора.
— Так же, как и любого иного, — с отвагой и честью, — ответил дредноут.
По большому счету обзорная точка представляла собой небольшую каменную насыпь, останки упавшей статуи или колонны — из-за общего масштаба разрушений и сковавшего все вокруг льда трудно было сказать. Праксор и Почтенный едва на ней помещались.
— Тем не менее наши войска изрядно потрепаны. Конечно, я стану сражаться рядом с капитаном до тех пор, пока во мне еще есть силы держать меч и болтер, но нашу победу трудно даже представить.
— И прежде бывали времена, когда ордену приходилось умываться в крови. Какие-то войны оказываются намного труднее прочих. Именно они демонстрируют, чего мы на самом деле стоим, испытывают нашу силу и волю.
Праксор старался не думать о кажущейся простоте этого замечания. Слишком многое из того, что он знал или думал, на Дамносе подверглось жестокому испытанию. И далеко не всем из Ультрамаринов суждено было пережить этот поход.
Он взглянул вниз и увидел, что явились последние из частей ударной группы. Сикарий собирал их для чего-то серьезного — может, для нового наступления в случае обнаружения столь желанной им добычи.
Праксор одернул сам себя — подобные мысли были неприемлемы для космодесантника. Он решил при первой же возможности поговорить с Трайаном, а пока что вновь прильнул к линзам.
— Стоят, словно статуи. Чего они ждут?
— Возможно, они ждут наших дальнейших действий, — предположил Агриппен.
Праксор опустил магнокль и посмотрел на дредноута.
— Скажи мне, брат: как бы Агемман вел эту войну?
Ответ Агриппена был спокойным и убедительным:
— Ему бы не пришлось.
— Дамнос бы оставили гореть? — слова Праксора сквозили скепсисом.
Дредноут уставился на него, и за обзорной щелью саркофага сверкнули глаза.
— Его бы заставили гореть.
— Ты считаешь, что Дамнос в любом случае потерян?
— Не важно, что я считаю. Я служу ордену. На этом поле боя, в этой войне я служу капитану Сикарию. То, во что я верю или что я знаю, сейчас несущественно — истинно важен лишь долг.
— Но я не достоин такой чести, — признался Праксор. — Я не могу осознать весь замысел капитана, и наши цели в этом мире сомнительны для меня.
— В чем именно ты сомневаешься, брат?
Праксор помедлил, тщательно подбирая слова.
— Эти люди сломлены. Да, они граждане Империума, но они этого не заслужили. Трудно спасать людей, которые даже сами себе не хотят помочь.
— Ты считаешь, что они не способны на борьбу? Что они лишены отваги?
