Огромные двери бесшумно распахнулись внутрь. Невидимый хор грянул приветственный марш. Он вошел в высокую комнату, освещенную голубым светом, падавшим сквозь витражные вставки в вышине. На стенах были мозаики, изображающие неизвестные ему события и сюжеты. Орнамент между мозаиками повторял эмблему Чассов.
— Добро пожаловать, почтенный гость, в анклав дома Часс. Наличие печати с эмблемой выдает в вас приглашенного дорогого гостя. Пожалуйста, ожидайте в вестибюле, прохладительные напитки будут поданы, пока его светлость будет проинформирован о вашем прибытии.
Голос сервитора был мягким и теплым и раздавался словно из чистого воздуха. Могучие двери беззвучно закрылись за Гаунтом. Он снял фуражку и перчатки и положил их на тиковый столик.
Спустя секунду открылись внутренние двери и показались три фигуры. Два домашних охранника в бронежилетах, точь-в-точь как у лейб-гвардейца, который говорил с Гаунтом близ Совета Причастных. На бедрах висело оружие, накрытое атласными чехлами. Они сдержанно поклонились ему. Третей была серьезно модифицированная женщина-сервитор, чьи имплантаты скрывались под пластинами из чистого золота. Она несла поднос с напитками в длинных шарнирных серебряных руках, дополнявших ее природные конечности.
Она остановилась перед Гаунтом.
— Вода, джойлик, ягодное вино, леденцы. Пожалуйста, угощайтесь, дорогой гость. Если вам ничего не подходит, сообщите мне, и я удовлетворю любые пожелания.
— Все отлично, — сказал Гаунт. — Порцию этого местного напитка.
Держа поднос своими дополнительными руками, сервитор ловко налила порцию джойлика в хрустальный бокал и передала Гаунту.
Он принял его, кивнув, и сервитор отступила в угол комнаты. Гаунт задумчиво потягивал напиток. Ему стало любопытно, почему он пришел. Было очевидно, что между ним и Чассом не было ничего общего. Что же могло их связывать?
— Вас должны были пригласить, раз вы здесь оказались, но я вас не знаю.
Гаунт повернулся и увидел молодую леди, вошедшую с другой стороны прихожей. Она была в длинном платье из желтого шелка, меховом боа и элегантной тиаре, сплетенной из серебряных нитей, усыпанной драгоценными камнями. Она была почти до боли прекрасна, но Гаунт разглядел острый ум в ее совершенном лице.
Он почтительно кивнул, щелкнув каблуками.
— Гаунт, миледи.
— Иномирский комиссар?
— Один из. Несколько моих коллег прибыли с Гвардией.
— Но только вы знамениты: Ибрам Гаунт. Говорят, Народный Герой Каул был вне себя от гнева, когда услышал, что знаменитый Гаунт направляется в улей Вервун.
— Так говорят?
Девушка обошла его по кругу. Гаунт стоял, не поворачиваясь.
— Именно так. Героев войны Каул еще терпит, как говорят, но комиссара — героя войны? Известного своими действиями на Бальгауте, Фортис Бинари, Меназоиде, Монтаксе? Это слишком для Каула. Вы можете затмить его. Улей Вервун огромен, но место в нем лишь одному знаменитому, удалому комиссару-герою, не так ли?
— Возможно. Мне не интересно соперничество. Так… я вижу, вы сведущи в недавних военных событиях, миледи?
— Нет, только мои служанки, — она коварно улыбнулась.
— Ваши служанки интересовались моим досье?
— Очень. Не только вами, но и вашими — как там это называли? — вашими «отважными призрачными грязнулями». Полагаю, они интригуют гораздо больше накрахмаленных Вольпонских Аристократов.
— За это готов поручиться, — ответил он. Хотя она была милой, он уже был сыт по горло ее надменными манерами и вежливым флиртом. Отвечая на подобные штучки, можно получить пулю.
— У меня там шестеро грязных, отважных Призраков ждут снаружи, если желаете, я представлю их вашим служанкам, — улыбнулся он. — Или вам.
Она помолчала. Под маской невозмутимости просвечивало недовольство. Она неплохо его контролировала.
— Что вам нужно, Гаунт? — спросила она вместо этого, и голос стал тверже.
— Лорд Часс призвал меня.
— Мой отец?
— Я так и подумал. Можно считать, что вы представились.
— Мерити Часс из дома Часс.
Гаунт любезно поклонился. Сделал еще один глоток напитка.
— Что вам известно о моем отце? — спросила она резко, по-прежнему кружа вокруг него, как петух в брачном танце.
— Владыка одного из девяти благородных домов в улье Вервун. Один из трех, кто отверг тактические решения генерала Штурма. Единственный, кто заинтересовался моей альтернативой планам Штурма. Союзник, я полагаю.
— Не используйте его. Не смейте использовать его! — гневно крикнула она.
— Использовать его? Миледи…
— Не надо игр! Часс — один из сильнейших благородных домов, и старейших, но он в меньшинстве. Кроу и Анко контролируют и власть, и оппозицию. Особенно Анко. Мой отец либерал, как они говорят. У него… высокие помыслы, и он щедрый, честный человек. Но он простодушен, раним. Ловкий политикан запросто воспользуется его честностью и предаст его. Так уже случалось.
— Леди Часс, у меня нет никаких планов на положение вашего отца. Он пригласил меня сюда. Я понятия не имею, чего он хочет. Я военный лидер, полководец. Я лучше руку себе отрежу, чем сунусь в высокую политику.
Она задумалась.
— Обещайте мне, Гаунт. Обещайте, что не используете его. Лорд Анко будет счастлив увидеть, как мой благородный дом со всей его славной родословной падет.
Он изучал ее лицо. Она говорила всерьез и, как сама выразилась, простодушно.
— Я не интриган. Оставьте это Каулу. Простые, честные обещания — по моей части. Солдаты живут ими. Так что я обещаю вам, миледи.
— Клянитесь!
— Клянусь жизнью возлюбленного Императора и светом Луча Надежды.
Она сглотнула, отвела взгляд, а затем молвила:
— Следуйте за мной.
Телохранители следовали на почтительном расстоянии, пока она вела Гаунта по коридору с мягкими полупрозрачными драпировками, качающимися на прохладном ветру, и вскоре они вышли на террасу.
Терраса раскинулась у внешней стены Главного хребта и была укрыта отдельным щитом. Они были примерно в километре над городом. Внизу обширная туша улья Вервун разлеглась вплоть до далекой Куртины. Над ним возносился пик Хребта в глянце изморози, венчаемый огромным сводом потрескивающего Щита.
Терраса представляла собой изысканный кибернетический сад. Механические листья росли и распускались на отведенных клумбах, бионические лозы повторялись в изгибающихся узорах ветвей, складываясь в карликовый фруктовый сад. Металлические шмели и хрупкие бабочки с бумажными крыльями мельтешили в серебряных стеблях и железных ветвях. Масляно-свежие фрукты, черные, как терн, свисали с соцветий на покачивающихся ветвях механических деревьев.
