— В основном жаловалась. Как трудно без мужа, и все
такое… В Москве никого, и здесь старых друзей не осталось.
— А ты что?
— Сочувствовал. Она приглашала в гости, адрес оставила.
— Ты приглашением воспользовался?
— Нет, но как-то раз мы вместе обедали.
— Ты сказал, она оставила адрес?
— Да.
— Ты его помнишь?
— Точно нет. Но где-то на Ямской.
— О чем ты ее предупреждал? — спросила я, не сводя
с Тимура взгляда.
— О том, чтобы была поосторожнее с деньгами, —
нахмурившись, ответил он. — Собственно, второй раз она попросила о
встрече, чтобы посоветоваться со мной. Хотела вложить свои деньги в один проект.
Но я ее отговорил.
— Что за проект?
— Строительство торгового центра на Никитской. Там
полная неразбериха с землей, как ты знаешь. К тому же строить будет Сокольский,
а это верный долгострой, там свои бабки и за десять лет не отобьешь. Вот и все.
— Понятно, — кивнула я. Не верить Тимуру повода у
меня не было. Все могло быть именно так, как он рассказывает. Почему нет?
Вполне логично обратиться за советом к старому приятелю, особенно если знаешь,
что у него в этом городе большие возможности. Однако чего-то Тимур
недоговаривал и поглядывал на меня с заметным беспокойством, причем
беспокойство относилось к моей персоне. Сам он парень на редкость спокойный,
если не считать вспышек гнева, которые в настоящий момент вспоминать ни к чему.
— На месте Деда я бы загрузил тебя работой, —
заметил он, поднимаясь. — Не было бы времени на ерунду.
— Ерундой ты называешь убийство?
— Оно тебя не касается. Это дело милиции. Пусть твой
Вешняков ищет убийцу.
— Он ищет.
— Я знаю, что разговор на эту тему бесполезен. —
Тагаев уже дошел до двери, когда вдруг повернулся и спросил:
— Как ты живешь?
Вопрос, признаться, поставил меня в тупик. Как я живу, в
самом деле? Обыкновенно. Ем, пью, с собакой гуляю. Иногда пристаю к людям с
вопросами, вот как сегодня.
Я пожала плечами и ответила:
— Нормально.
Его мой ответ почему-то не удовлетворил. С полминуты он
разглядывал паркет под ногами и вновь спросил:
— Скажи честно, ты хоть иногда обо мне думала?
— Позавчера очень много.
Он усмехнулся:
— Ясно.
— Можно я тоже задам вопрос? — не осталась я в
долгу.
— Валяй.
— Что означает позавчерашний демарш? Один умный человек
сказал, что ты намерен поиграть в политику. Неужто правда?
— У каждого свои игрушки, — равнодушно пожал
плечами.
— Так да или нет? — настаивала я;
Тагаев засмеялся, тихо и насмешливо покачал головой и
приблизился ко мне.
— Знаешь, когда человеку чего-то очень не хватает, он
пытается это как-то компенсировать.
— Да, я в курсе, слепые хорошо слышат, у них отлично
развито осязание. Ты это имел в виду?
Он опять засмеялся:
— Примерно так.
— И чего не хватает тебе?
— Хочешь, чтобы я ответил? — помрачнел Тимур.
— Хочу.
Он смотрел мне в глаза, и я не отводила взгляда, а потом
вдруг почувствовала страх, потому что шагнула на запретную территорию.
— В самом деле хочешь?
— Нет, — покачала я головой, поспешно отводя
взгляд.
— В этом все и дело, — кивнул Тагаев.
Мы стояли слишком близко друг к другу, горячая волна ударила
мне в голову. Стало трудно дышать. Я отступила на шаг, он схватил меня за руку,
а я с горечью подумала, что в таких ситуациях мудрые мысли не спасают. Они
отсутствуют. А потом являются и не дают покоя, когда уже поправить ничего
нельзя.
Какие к черту мысли, когда его руки на моем теле и губы
совсем рядом. Просто повиснуть у него на шее и на этот вечер почувствовать себя
счастливой. А с утра, глядя в зеркало, заявить, что я дура, поступаю
по-дурацки, порчу себе и ему жизнь, потому что с Тагаевым так нельзя. Он не из
тех, кто считает мир светло-серым, у него либо черно, как ночью, либо светло,
как днем. А у меня ни ночи, ни дня, сплошное солнечное затмение. Хотя на самом
деле все просто, мне нравится заниматься с ним любовью, но я его не люблю, по
крайней мере так, как ему бы хотелось. А как ему бы хотелось, я попросту не
умею, и с этим ничего не поделаешь.
Я стояла зажмурившись, пока он не поцеловал меня в лоб.
Братский поцелуй, не более, и сопровождался он тоже братской улыбкой.
— Не бойся, — сказал он, и в голосе его слышалась
насмешка. — Я ухожу.
Он дошел до двери, распахнул ее, помахал мне рукой и даже
улыбнулся на прощанье.
— Надо завести любовника, — сказала я Сашке,
который с грустью смотрел на дверь. — В конце концов, и о здоровье следует
подумать. Длительное воздержание сказывается на мне дурно, я готова броситься в
объятия первому встречному. — За «первого встречного» Сашка обиделся,
потому что уважал Тимура, и с достоинством удалился в кухню.
Утро, как обычно, выдалось паршивым. Утро я в принципе не
люблю, а тут еще снег пошел, сырой, противный. Дойдя до середины аллеи, Сашка
потрусил домой смотреть телевизор. И правильно, с моей точки зрения, в такое
утро не только гулять, даже просыпаться ни к чему,
Выходя из парка, который как раз напротив моего дома, возле
своей входной двери я обнаружила «Жигули» зеленого цвета и молодого человека,
который давил на кнопку звонка с таким усердием, точно за это платили отдельно.
— Зачем я вам понадобилась? — проявила я вполне
понятный интерес.
— Вы Рязанцева Ольга Сергеевна? — спросил парень,
присмотрелся ко мне, подобрел и выдал улыбку.
— Точно. А вы кто такой?
— Служба доставки. Вам пакет. Будьте добры, предъявите
документ, удостоверяющий вашу личность.
— Водительское удостоверение годится?
— Конечно. — Я протянула пластиковую карточку, он
взглянул, улыбнулся еще шире и полез в салон «Жигулей». — Вот здесь
распишитесь в получении.
— Сначала бы хотелось знать, кто и что мне прислал.
