Я тоже улыбнулась и поспешно вошла в лифт. Улыбка враз
сползла с его физиономии. Теперь он смотрел с настороженностью.
Я поднялась на четвертый этаж, прошла коридором, застеленным
красной дорожкой, и наконец обнаружила дверь с нужной табличкой. Секретарь
сидела в приемной в гордом одиночестве. Меня она узнала сразу, улыбнулась и
сказала:
— Здравствуйте, Ольга Сергеевна.
— Здравствуйте. — разулыбалась в ответ я. — Я
бы хотела поговорить с Анатолием Юрьевичем. Это возможно?
— Он очень занят, но, думаю, для вас найдет
время. — Она скрылась за дверью и через минуту, распахнув ее, предложила:
— Проходите, пожалуйста.
Никитин при моем появлении поднялся из-за стола и улыбнулся,
правда, как-то нерешительно, наверняка гадал, чего это меня черт принес.
— Много времени я у вас не займу, — сообщила я,
устраиваясь в кресле. — Мне хотелось бы, чтобы вы ответили на несколько
вопросов.
— С удовольствием, если это в моих силах, — кивнул
он. Но особого удовольствия в его голосе не слышалось.
— Анатолий Юрьевич, вы знакомы с женщиной по фамилии
Луганская? Луганская Светлана Геннадьевна.
Он откинулся на спинку кресла, поджал губы и даже
нахмурился, имитируя работу мысли.
— Не припомню, — сказал он где-то через
полминуты. — А в чем, собственно, дело?
— Может, вот это освежит вашу память. — Я достала
фотографию в рамке, он взглянул на нее мельком и пошел пятнами.
— Что это? — спросил грозно.
— Фотография, — пожала я плечами. — На ней,
как видите, вы и та самая Луганская. Глядя на эту фотографию, на ум приходит
мысль, что вы неплохо знали друг друга.
— Чепуха. Я не знаю эту женщину, а фотография… это
подделка. Откуда она у вас?
— Анатолий Юрьевич, — вздохнула я. — Вам,
должно быть, известно, что Луганская погибла. Ее застрелили в собственной
квартире. Фотографию мы обнаружили…
— Все, хватит, — перебил он. — Немедленно
покиньте кабинет, или я буду вынужден вызвать охрану.
— Некоторые обстоятельства ее гибели… — начала я.
Он схватил трубку, набрал номер, а я вновь пожала плечами,
ожидая, что будет дальше. Как выяснилось, звонил он Деду.
— Игорь Николаевич, у меня сидит Рязанцева. По-моему,
она не в себе. Я бы хотел… — Что он хотел, я так и не узнала, Никитин протянул
мне трубку.
— Ты что там делаешь? — сурово спросил Дед.
— Пытаюсь кое-что прояснить. По моим сведениям,
господин Никитин неплохо знал убитую на днях госпожу Луганскую. Вполне
естественно в этой связи задать ему пару вопросов.
— Какое еще убийство? — рявкнул он. — Чем ты
вообще занимаешься? Через пятнадцать минут жду тебя в своем кабинете, а за это
время попробуй придумать хоть что-то в оправдание своего идиотского поведения.
— Постараюсь, — вздохнула я, передала трубку
Никитину и пошла к двери. Прощаться я не стала. Никитин об этом тоже забыл.
Ритка встретила меня с видом мученицы.
— Что ты опять натворила? — зашептала она
трагически, косясь на дверь в святая святых.
— Пока ничего. Может, и вовсе не успею сотворить.
— Потом мне все расскажешь, подробно. А сейчас иди к
нему. И, ради бога, не дразни его. Скромно так, с любовью и почтением.
— С любовью — это обязательно, — заверила я,
открыла дверь и вошла бочком, с самым что ни на есть сиротским видом.
Дед стоял возле окна и пялился в пустоту. Так он обычно
пытался справиться с гневом. А то, что он сейчас разгневан, было ясно без слов.
В фигуре заметное напряжение, челюсти сжал, повернул ко мне голову с большой
неохотой, должно быть, тошно было ему видеть мою физиономию.
— Привет, — тоненько сказала я, опять же бочком
пробравшись к креслу.
Дед выждал еще полминуты и наконец-то повернулся к окну
спиной.
— Что тебе понадобилось у Никитина? — спросил он
вроде бы спокойно, то есть его голос звучал ровно, но я-то знала, как обманчиво
это впечатление, и расслабляться не спешила.
— В трех словах или подробно? — забеспокоилась я,
давая понять, что очень ценю его время.
Дед смерил меня взглядом, устроился в кресле напротив и
произнес:
— Подробно.
— Хорошо, — с готовностью отозвалась я. — Несколько
дней назад на том самом приеме ко мне подошла женщина по имени Луганская
Светлана Геннадьевна. Помнишь даму в красном платье? — Дед поморщился, но
все же кивнул. — Она меня заинтриговала, заявив, что ее скоро убьют, и ее
убили буквально на следующий день.
— Господи боже, — вздохнул Дед. — А Никитин
здесь при чем?
— Он был знаком с убитой. — Я протянула ему
фотографию. — Вот это мы нашли в ее квартире.
— Ну и что? Допустим, знал. Допустим, даже очень хорошо
знал. Ты ведь не думаешь, что это он ее убил? — Он понаблюдал за мной и
продолжил жестче:
— А если все-таки думаешь, то забудь об этом. Никитин
на редкость осмотрительный человек. Осмотрительный и осторожный. У него есть
цель. На кой черт ему убивать какую-то девку? Не смеши меня и оставь человека в
покое. Тебе известно мое отношение к нему. Скоро выборы, и свистопляска вокруг
его имени мне не нужна. Надеюсь, ты все поняла и повторяться мне не придется.
Поняла?
— Конечно, — с готовностью кивнула я. —
Только ты сказал «подробней», но меня так и не выслушал. Мне идти или можно
кое-что добавить?
Он смотрел на меня с большим недовольством, потому что
терпеть не мог, когда ему возражали. Я ждала с сиротским видом. Конечно, мне
хотелось, чтобы он меня выслушал. К тому моменту мне стало ясно: я не могу
оставить это дело, пока не разберусь в нем. Если мы не найдем с Дедом общего
языка, я напишу заявление об уходе и возьмусь за расследование на свой страх и
риск. Мои шансы разобраться резко уменьшатся, но надежда, как известно, умирает
последней. Так что слова Деда уже ничего изменить не могли. Однако, как
существо благоразумное, я не искала трудностей там, где могла бы их обойти.
— Хорошо, — кивнул он. — Я слушаю.
