Сашка проснулся, мы поужинали, я запихнула его в комбинезон,
оделась потеплее, и мы пошли гулять. Сашка очень нравился редким прохожим, люди
смотрели на него с улыбкой, а я с гордостью. Комбинезон у него меховой, а
шапочка вязаная с помпоном, уши наружу, для чего в шапке предусмотрены
специальные отверстия. Сашка часто останавливался и смотрел по сторонам,
наслаждаясь произведенным эффектом. Он очень тщеславен. Как большинство
мужиков. Дед, увидев нас сейчас, вряд ли порадовался бы. Наверняка стал бы
ворчать, что мне надо завести ребенка, а не возиться с таксой. Я в отличие от
Деда точно знаю, что ребенка мне доверять никак нельзя. Есть люди, которым
заводить детей вообще ни к чему. Один мой знакомый утверждал, что от него может
родиться что-то в высшей степени кошмарное, с когтями и клыками. Бахвалился,
конечно, но о дурной наследственности мы наслышаны. И что перейдет от меня
несчастному созданию? В пятнадцать лет я стала любовницей Деда, соблазнив друга
своего отца. «Соблазнив» — сильно сказано, но смысл мало изменится, если найти
более подходящее слово. С тех пор мы вместе и врозь. Правда, этому состоянию
кое-что предшествовало: я влюбилась. Дед это вроде бы одобрил, но мой избранник
как-то скоропостижно скончался. Хотя слово «скоропостижно» здесь не подходит,
умирал он долго, в муках. А потом я жила одна, так и не сумев порвать с Дедом,
иногда занималась любовью с мужиками, которых едва знала, испытывая стойкое отвращение
к жизни, а еще больше к себе. Оттого случайных мужиков становилось все больше.
Пока не появился тип, в которого мне менее всего стоило влюбляться. А я взяла
да и влюбилась. Может, Тагаев прав, и я способна любить лишь того, кто
причиняет мне боль? Хорошенький мазохистский комплекс я передам своему ребенку.
Чего это я вдруг думаю о детях? У меня пес есть.
— Пошли домой, — позвала я Сашку и обратила
внимание на джип. Когда я выходила из дома, он стоял на углу, теперь
переместился к противоположному входу в парк. Фары выключены, номеров в темноте
не разглядишь.
— Иди-ка сюда, — пробормотала я, подхватывая Сашку
на руки, и зашагала к дому, стараясь не смотреть в сторону джипа.
Машина плавно тронулась с места, развернулась и на малой
скорости двинулась за мной. Я наклонилась, вроде бы поправляя поводок, джип
притормозил.
— Нахалы, — вынесла я вердикт и зашагала к дому.
Когда я выходила из парка, джип чуть обогнал меня и пристроился ближе к
остановке. Оттуда отлично просматривается та часть дома, где находится моя
квартира. — Нахалы, — повторила я с печалью, а потом решила не
отставать от них. Выдала свою лучшую улыбку и направилась к джипу, постучала по
стеклу. После некоторой паузы стекло чуть опустилось. — Простите,
зажигалки не найдется? — вежливо спросила я. Вновь пауза, потом появилась
зажигалка, окно так и не открыли, сквозь тонированные стекла ничего не было
видно. — А сигарету можно? — улыбнувшись еще шире, спросила я. Окно
приоткрылось пошире, я увидела мордастого парня неопределенного возраста. Взгляд
у него был злобный, физиономия противная. Рядом с ним сидел еще один, но его
лица было не разглядеть, запомнила я лишь одно: он в черной кожаной куртке.
Мордастый протянул мне пачку сигарет. — Такие не курю, — вздохнула я.
— Других нет, — буркнул парень.
— Ну и отлично, я все равно бросила курить.
Я вернула зажигалку и пошла к дому. Ранее с этим типом мне
встречаться не приходилось, что и неудивительно, номера на тачке московские.
— Помяни мое слово, — сказала я Сашке; — нас
ждут испытания. Возможно, тебе даже придется пожить у Риты. Не отворачивайся,
Рита тебя любит. В прошлый раз, когда ты жил у нее, ты даже поправился.
Я вошла в квартиру и на всякий случай обследовала ее,
включая везде свет. Даже поднялась в мансарду, которая пустовала с момента моего
заселения.
— Пусто, — изрекла я с некоторым облегчением,
Сашка обратил внимание на мою суетливость и тоже заволновался. Я включила ему
телевизор, чтобы он отвлекся, подошла к окну. Джип все еще стоял возле
остановки. — Что ж, каждый волен проводить время так, как ему нравится.
Пусть посидят, поскучают.
Зазвонил телефон, я сняла трубку, ожидая любых сюрпризов, и
с облегчением услышала голос Лялина.
— Ну, как жизнь? Радует?
— Не очень.
— Дальше будет хуже. Особенно если ты решишь
поучаствовать.
— В чем? — невинно поинтересовалась я.
— Детка, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Если бы
не мои седины, простатит и импотенция в перспективе, я бы уже давно занял место
в твоей постели.
— Врешь.
— Вру, — согласился Лялин. — Но тебя я люблю,
и это чистая правда. С этим тебе придется согласиться, коли ты не раз
пользовалась моей любовью.
— Любовью ни разу, только добротой.
— Мне нравится твое настроение. Обещай, что будешь
благоразумной.
— Я всегда стараюсь.
— Боюсь, сейчас особый случай.
— Обожаю, когда ты говоришь загадками.
— Обожаю, когда ты строишь из себя дуру. Но и дуракам
свойственно чувство самосохранения. Киллера хотели сдать, он ушел, а под твоими
окнами пасутся московские ребята.
— Господи, это-то ты откуда знаешь? — с искренним
изумлением спросила я.
— Кое-кто из моих людей все еще в охране Деда и обо
всем, что касается тебя, сообщают незамедлительно. Тобой интересовались, и их
тачка, скорее всего, все еще под твоими окнами.
— Так и есть. Мы даже успели познакомиться. Не скажу,
что близко, но все равно приятно.
— А без этого нельзя было обойтись? — недовольно
поинтересовался Лялин.
— Я же любопытна. Как думаешь, Дед в курсе?
— Возможно, только Ларионов. Если так, то он не спешит
с докладом. Хотя и Деда не исключаю. Ты знаешь старого змея.
— Еще бы.
— Ну так что? Скажешь мне что-нибудь доброе?
— Ты мужчина моей мечты.
— Это я знаю. Скажи, что ты их всех в гробу видела и
будешь думать только о себе.
— Я так и собиралась.
— Слава богу, хоть усну спокойно. Пока.
Лялин отключился, а я прошла на кухню, выпила полстакана
мартини, чтобы поскорее уснуть. В отличие от Лялина спокойной ночи я не ждала.
Однако на этот раз все вышло по-другому. Уснула я почти
мгновенно, а проснулась от того, что настойчиво трещал телефон. Сашка в знак
протеста залаял.
