— К строительству, Детка, к строительству.
— Вот как.
— Да, вот так.
— Изумительно.
— Менты тоже остались довольны, — кивнул он.
— Светлана показывала тебе фотографию Лукьянова?
Тимур затушил сигарету, сцепил руки на груди и, помедлив,
задал встречный вопрос:
— Так фотографию все-таки нашли?
— Светлана спрятала ее в ячейке банка.
— Дура, усмехнулся Тимур. — Что она от этого
выиграла?
— Расскажи мне о фотографии, — попросила я.
— Светка пришла и спросила, не мог бы я помочь ей в
одном деле? Она подозревала, что ее любовник… впрочем, ты знаешь… Так как она
была убеждена, что вся шпана ходит подо мной, ей желательно было знать, кто ее
возлюбленный.
— И что ты?
— Посоветовал держаться от него подальше.
— Постой, ты с ним никогда не встречался, как же смог
узнать его на фотографии?
Тимур засмеялся, смех у него вышел злым.
— Ах, Детка, Детка….
— Ты не ответил, — поторопила я.
— Нетрудно догадаться. Ты предпочла его, а не меня.
Было интересно, что ж это за парень такой.
— Значит, проявил любопытство, — усмехнулась я.
— Разумеется. Узнал о нем более чем достаточно.
— Достаточно для чего?
— Достаточно, чтобы сделать вывод: ты из тех, кому
нравится, когда об них вытирают ноги. Чего морщишься, скажи, что я не прав?
— Ты не прав, — серьезно ответила я, хотя было
ясно: продолжать разговор не имеет смысла.
— Не прав? — Он опять засмеялся. — Он тебя ни
в грош не ставил. Использовал, чтобы угодить своим хозяевам, между делом
трахал, а ты исходила слюной…
— Это явное преувеличение. Наши пути-дорожки разошлись
уже давно, и я отнюдь не исхожу слюной, как ты выразился.
— Серьезно? Ну, хорошо. Теперь ты знаешь, кто убил
Светлану. И что? Будешь восстанавливать справедливость? Сдашь его ментам? Ты
ведь знаешь, где он?
— Не знаю, — покачала я головой.
— Разумеется, ты не знаешь.
— Не знаю, — повторила я. — Вряд ли он
появится здесь. Опять же я не уверена, что ее убил он.
— Что? — .поднял брови Тагаев и презрительно
хмыкнул. — Ну, конечно. Он безвинный страдалец, а если нет, то ты готова
сделать все, чтобы он таким казался.
— Что тебе рассказала Светлана? — спросила я,
желая сменить тему.
— Ничего такого, что могло бы порадовать тебя. Они
познакомились случайно. И она влюбилась в него без памяти. Так, что разом
поглупела. Скажи, что в нем такого особенного, что бабы по нему с ума сходят?
— Не отвлекайся. Она поглупела, что дальше?
— Дальше нашла в его шмотках пистолет. Испугалась. Не
за себя, за него. Вдруг бедный мальчик влип в историю. Вызвала его на разговор.
Что он ей наплел, не знаю, но она вроде бы успокоилась. Но кое-какой здравый
смысл в ее башке все же остался, и она стала приглядываться к нему. Дальше
вообразить нетрудно, если учесть, что она была нужна ему для того, чтобы
подобраться к Никитину.
— По-твоему, он его убил?
— А по-твоему, я? Понимаю ваше желание, дорогая,
обелить его честное имя, но это уже слишком. Придумай хоть одну причину, по
которой он стал бы ее охмурять? Большая любовь? Твой Лукьянов понятия о таких
чувствах не имеет, и тебе это хорошо известно. Он просто мразь, которая убивает
за деньги, при этом используя баб, с которыми спит, а потом спокойно стреляет
им в затылок. Тебе нравятся такие парни, да?
— Ты опять отвлекся.
— Извини, — он развел руками. — Я думаю,
Светлана заподозрила его в желании лишить Никитина жизни. Такая формулировка
тебя устроит? А еще она подозревала, что после этого ей тоже недолго небо
коптить, наш милый мальчик просто избавится от нее, что он и проделал. Она
сфотографировала его, когда он спал, и отправилась ко мне, хотя, если б не была
дурой, пошла бы в милицию.
— Ушам своим не верю, — улыбнулась я. Мне хотелось
продолжить разговор, но я видела, что Тагаев в бешенстве и вот-вот сорвется,
оттого и улыбалась, надеясь придать беседе задушевность. — Ты посоветовал
ей отправиться в милицию?
— Точно. Я не особо рассчитываю, что его упекут за
решетку, но против этого возражать бы не стал. Интересно, что ты сделаешь в
этом случае? Будешь прятать в передаче напильники или рыть подкоп? Последний
ком земли, и любящие сердца соединились… Классное кино, правда?
— С ее стороны было довольно странно обратиться к
тебе, — игнорируя последние слова Тагаева, заметила я. — Мне она
отказалась назвать его имя, ограничилась лишь намеками. А тебе показала
фотографию.
— Она знала, что я в чужие дела не полезу. К тому же
положение у нее было безвыходное. Она баба, и она боялась. И за себя боялась, и
его потерять боялась.
— Ты рассказал ей что-то из того, что сам смог узнать о
нем?
— Я сказал, что он киллер. Для бабы с мозгами это более
чем достаточно. Но мозгов она уже лишилась и думала тем местом, что между ног.
Результат, как видишь, плачевный.
— А у тебя, случайно, не возникло желания обыграть
ситуацию?
— Намекаешь, что я сам Светлану и убил? Для чего, скажи
на милость?
— Ну, к примеру, для того, чтобы в этом обвинили
Лукьянова. Хотел поломать ему игру. Судя по твоим словам, добрых чувств ты к
нему не питаешь, а здесь хороший шанс…
— Вот что, я сижу и болтаю с тобой, потому что… Ты
знаешь почему. Я бы с удовольствием пристрелил эту мразь. С огромным
удовольствием. Я бы даже не стал торопиться, а посмотрел, как он помучается.
Поползает в дерьме и повоет. Может, мне повезет, и я это увижу. Только ты меня
со своим Лукьяновым не путай. Я всегда играю честно и бабам в затылок не
стреляю, а также не прячусь за их спинами. И если ты еще раз посмеешь сказать
мне нечто подобное…
