— На стоянке. А шофер исчез. Мы считали, что Филиппов
шофера с машиной тут же отпустил. Обычно те, кто приезжает на своем транспорте,
ставят тачки на стоянке. Заметь, «Лексус» — тачка дорогая, где попало не
бросишь. Но Филиппов этой услугой не воспользовался. Вот мы и заключили: либо
шофера с тачкой отпустил, либо на экспрессе приехал. Но швейцар видел машину.
— Шофер мог жить не в «России», а где-нибудь в
гостинице подешевле. Или вообще у знакомых. А зачем, кстати, Филиппову
гостиница понадобилась? У него же дом есть?
— Не забывай, что он появился здесь, когда Светлану уже
убили. Вполне естественно, что он не хотел быть замешанным в таком деле. А
может, он боялся, что дух погибшей Светланы будет мучать его по ночам. Или еще
проще: не хотел, чтобы о его контактах знали. В этом смысле гостиница
предпочтительнее. Толпа народу, и никому ни до кого нет дела.
— Утверждение спорное, но допустим. Тут появляется
Лика. Филиппов звонит ей, и она спешит к любимому с отчетом, а любимый
отправляет ее с шофером неизвестно куда.
— Примерно известно, раз она в морге оказалась.
— Не фантазируй, — призвала я его к
порядку. — В морге она могла оказаться и без помощи шофера. Допустим,
Филиппов решил отправить её в Москву, от греха подальше…
— А по дороге шофер решил, что Москва это слишком
далеко, и оставил ее на втором километре, да и то в другой от Москвы стороне.
— Шофер мог просто отвезти ее на вокзал. Когда он
исчез?
— Кто его знает.
— Подожди, я правильно поняла: шофера видели лишь
однажды, и то не его самого, а машину?
— Машина до сих пор стоит на стоянке, а шофер исчез.
Домашние понятия не имеют, где его искать.
— Так он был здесь вообще или нет?
Вешняков пожал плечами:
— Должно быть, был.
— Если киллера подставил Филиппов, ему по идее надо
было озадачиться своей безопасностью. И тут бы охранник очень пригодился. А
охранника-то и нет.
— Парня надо найти, это ясно, — вздохнул
Артем. — Только внутренний голос настойчиво мне шепчет: «Не найдем или
найдем, но ни о чем не спросим».
— Не каркай.
— Я не каркаю, я предчувствую.
— Если Филиппов был спокоен и отпустил охранника, то,
может, он не имеет отношения к звонкам по телефону с предупреждением об
убийстве и хлопнули его по другой причине? Все-таки должен был человек
насторожиться, а он благодушествует.
— И я говорю, вокруг полно психов.
— Вот что, сгоняю-ка я на вокзал.
— Зачем?
— Узнаю, не покупала ли Лика билет до Москвы.
— И что это нам даст?
— Вешняков, надо работать, глядишь, что-нибудь и
нароем.
— Ты рой, а я домой поеду. Должна же быть у человека
личная жизнь?
— Должна, — согласилась я и пошла переодеваться, а
когда вернулась, смогла убедиться, что с личной жизнью Вешняков не торопится,
пьет чай, болтая с Сашкой. Увидев меня, он сделал последний глоток и поднялся.
— Ну, что? Поехали на вокзал.
— Тебе-то зачем?
— А я там давно не был, соскучился.
На вокзале мы отправились к дежурному, который привел нас к
приятной даме лет пятидесяти. Поколдовав у компьютера, она сказала:
— Да, на фамилию Колчина А.Г. продан билет на
московский экспресс.
— Если она села в поезд, то выйти смогла бы лишь в
Москве, экспресс идет без остановок.
— Значит, что-то ей помешало сесть в поезд. Она
почему-то решила остаться и в результате оказалась в морге.
Женщина с беспокойством взглянула на нас.
Я спросила:
— Можно узнать, кто ей продал билет?
— Седьмая касса. Любавина Анна, ее смена была. Она и
сейчас в седьмой.
Мы отправились к седьмой кассе. Девушка встретила нас
настороженно.
— Не помните женщину, которой вы продали билет на
экспресс? — спросила я, назвав число и фамилию.
— Шутите, — нахмурилась она. — Вы знаете,
сколько я этих билетов продаю? Подождите… ну, конечно, Колчина… деньги из
паспорта выпали, целая пачка. Только билет не женщина покупала, а мужчина.
Точно. Он паспорт мне протянул, я его открыла, и доллары посыпались. Он еще засмеялся,
сказал: жена от него заначку прячет. Хороша заначка, там долларов пятьсот было.
А он мне говорит, жена на дубленку копила, мол, нашла, где прятать, в паспорте,
видно, сама забыла, куда убрала. Он еще торопился и сдачу оставил, двести
тридцать рублей. Вот они, до сих пор лежат. Я кричала ему, да он не слышал,
побежал на эскалатор. Жена, видно, на платформе ждала. А чего случилось?
Нажаловался, что ли? Вот его сдача лежит, мне чужого не нужно.
Успокоив девушку, мы пошли в бар пить кофе.
— Похоже на то, что парень очень старался, чтобы его
запомнили, — заметил Вешняков.
— Похоже, — кивнула я. — Нехудо бы с
проводниками поговорить, села Лика в поезд или нет.
— Нет. До Москвы два часа без остановок. В Москву
экспресс прибывает в девять вечера, в это время она была уже мертва. Значит, в
поезд она не села. И шофер исчез. Либо женщину убил он, либо… что-то на вокзале
произошло, и они оба оказались в морге.
— Его-то в морге нет.
— Возможно, это вопрос времени, — пожал плечами
Вешняков.
— Веселенький прогнозик. В пользу первой версии тот
факт, что парень старался быть заметным. Мол, билет купил и в Москву отправил,
а что там дальше с Ликой было, мне неведомо.
— Если шофер к убийству непричастен, значит, он по
какой-то причине до вагона ее не провожал, не на ходу же она выпрыгнула?
— А если она его просто обманула? Села в вагон,
помахала ручкой, а когда он ушел, покинула поезд.
— Зачем? — усмехнулся Вешняков.
— Вдруг что-то вспомнила! Или испугалась, или захотела
с кем-то поговорить!
— Шоферу следовало дождаться, когда поезд тронется.
— А если торчать на перроне ему попросту было лень?
— Могу еще версию подкинуть. Кто-то подошел к нему и,
очень интересуясь его хозяином, предложил прогуляться для задушевной беседы.
Сделал предложение, от которого он не мог отказаться. Лика это видела и
выскочила из поезда до его отправления.
