— Ты правда был женат? — спросила я, хотя какое
мне до этого дело?
— Нет, конечно. Жаль, с нами нет Сашки. Семья была бы в
сборе, — засмеялся он, погладил мои колени, пряча взгляд. — Я
надеялся, что ты меня ненавидишь, — вдруг сказал он серьезно. — То
есть, конечно, надеялся, что все еще любишь. Говорил тебе гадости, злился.
Верил, что и дальше так смогу. Тебе было бы легче. Но не смог. Почему бы
немного не пожить в свое удовольствие? Как видишь, я опять думаю о себе. А надо
бы о тебе подумать.
— Замолчи, — попросила я, взяла в руки медальон,
похожий на солдатский, что висел на его шее. Медальон меня интересовал мало,
просто я боялась поднять глаза.
— Он открывается, — заметил Лукьянов. — Вот
здесь есть кнопка. Открой.
— Зачем?
— Увидишь. — Щелчок, и крышка приподнялась, я
увидела свою фотографию. — Я сентиментален, — опять засмеялся
Лукьянов. — Вот так Светка узнала о твоем существовании. Я люблю тебя, и
ничего с этим не поделаешь.
— Саша… — прошептала я.
— Тише, тише… все нормально. Прости меня. Я не должен
был допустить этого, переоценил свои возможности. Бывает. Ты, главное, меня не
жалей. У меня скверная работа, на пенсию у нас не выходят. Так что спокойно
выполняй задание.
— Компромат у тебя?
— Конечно.
— Никакого задания Дед мне не давал. Может, он на что-то
надеется, но напрасно.
— Эй, — посуровел Лукьянов, — насчет твоего
обещания я пошутил. Забудь об этом. Просто делай свое дело.
— А ты бы смог? — спросила я. Он нахмурился.
— Не знаю. Не думай обо мне лучше, чем я есть на самом
деле. Хочешь, скажу, что я подумал, когда охотился на киллера, а ты прикрывала
Тагаева своей спиной? Шлепнуть вас обоих, смыться и начать жизнь с чистого
листа.
— Хорошая идея, — кивнула я. — Может, это
выход для всех нас.
— Не болтай чепухи. Просто, оказалось, я страшно
ревнив. Видеть его рядом с тобой было… Жаль, что он ушел раньше, чем я появился
у Филиппова. Шлепнул бы его с удовольствием.
— Замолчи, — попросила я, — не о том ты
говоришь.
— А что сказать? Что я люблю тебя? Люблю. И что? Впутал
тебя во все это дерьмо. Радуюсь, что ты рядом. Устроил себе маленький рай перед
близкой кончиной, вместо того чтобы просто исчезнуть, не мучая тебя.
— Ничего не имею против рая напоследок, —
улыбнулась я. — Кончай болтать чепуху, лучше поцелуй меня. — Я обняла
его и притянула к себе.
Утром я проснулась поздно. Ставни в доме были закрыты, и я
не сразу сообразила, который час. Лукьянова рядом не было. Я вдруг
перепугалась, вскочила, распахнула дверь и увидела его в кухне, он стоял перед
плитой и что-то помешивал в сковородке, напевая какой-то мотивчик.
— Привет, — улыбнулся он, поворачиваясь ко
мне. — А чего глаза испуганные?
Я подошла и уткнулась в его плечо.
— Саша, — сказала я тихо, — не бросай меня,
ладно?
— Учитывая, что это ненадолго… — скроил он забавную
физиономию, — так и быть, не брошу. Кофе будешь? Бери чашку и садись за
стол.
Я выпила кофе, разглядывая столешницу.
— Давай прикинем… — начала я неуверенно, но он перебил:
— Эй, а как же наш маленький рай?
— Лукьянов, — разозлилась я, — не собираешься
же ты сидеть здесь и ждать, когда тебя в самом деле пристрелят.
— Можно, конечно, подергаться, — насмешливо изрек
он. — Одно теперь ясно: не видать мне рая, как своих ушей, ты ведь очень
деятельная особа.
— Давай подумаем, как тебе смыться, — предложила
я.
— Давай подумаем, куда, — в тон мне предложил он.
— Черт… да куда угодно.
— Нужны деньги и документы.
— Ни за что не поверю, что ты об этом не
позаботился, — съязвила я.
— Скажем так: я работаю над этим. Такой ответ тебя
устроит?
— А если попробовать поторговаться с Дедом?
— А что решает твой Дед? Если ты нацелилась на
компромат, то он в надежном месте. Не здесь.
— Перестань, — попросила я.
— Да-да, я помню. Ты на моей стороне. Иди ко мне.
— Саша…
— Иди ко мне, дурочка, и выброси из головы все свои
мысли. Будешь портить мне жизнь, пошлю к черту.
Я перебралась к нему на колени, и, не успев толком
позавтракать, мы очень скоро оказались в постели. Однако поверить в то, что
Лукьянов сдастся без боя, я не могла. Это на него непохоже. Пусть он мне не
верит и держит свои планы в секрете, у меня есть свои. Но чтобы реализовать их,
требовалось кое-что уточнить. И я принялась приставать к Лукьянову с вопросами,
пользуясь тем, что он благодушествовал, развалясь по соседству.
— Саша, — спросила я, — кому принадлежала
идея убрать Никитина?
— Что ты за человек такой? — посетовал он. —
Помнится, приставала ко мне с любовью: «Саша, скажи, что меня любишь», —
передразнил он, кстати, получилось похоже. — Теперь я готов болтать о
своей любви сколько угодно. И что? Ты пристаешь ко мне с убийствами.
— Считай, что это женское любопытство.
— Если женское любопытство, тогда валяй, —
милостиво разрешил он.
— Я же вопрос задала, — надула я губы, он
приподнялся и поцеловал меня.
— Кто сие придумал, не знаю. Мне не докладывают.
Филиппов вызвал меня и дал задание. Я приехал, познакомился с этой бабой… Чего
смотришь? Не нравится, как я сказал? А если скажу, что влюбился без памяти,
понравится?
— Ты с ней познакомился, — напомнила я.
— Угу. Потом она увидела твою фотографию. Начала
приставать с расспросами. Она могла тебя знать, ты ж здесь знаменитость,
поэтому я придумал историю о любви с большой буквы, твоей, не моей. Любила ты
меня, и я тебя вроде тоже, но подлость характера восторжествовала, и я сделал
глупость. Короче, лишился счастья. Плел я все это, не подумав, что бабам такие
истории, как завязавшему бутылка. Она кинулась узнавать, кто ты и что. Слушай,
зачем я это рассказываю, ты и так все знаешь.
— Не все. Ты действительно рассказал ей о готовящемся
убийстве Никитина?
