— В доме есть тайник? — спросила я, памятуя, что
после разыгравшейся там бойни менты обшарили дом сверху донизу.
— Есть.
— И ты знаешь, где искать?
— Догадываюсь.
К дому подъехать мы не рискнули, машину оставили за квартал.
— А если они подстраховались и следят за домом? —
не выдержала я.
— Вряд ли.
— Может, мне пойти одной?
— Кончай геройствовать, — буркнул Саша, выходя из
машины. — Жди здесь.
— Я с тобой.
— Жди здесь.
Он скрылся в темноте, а я стала ждать. То и дело смотрела на
стрелки часов, время шло страшно медленно.
Я хотела идти следом, но не рискнула, Лукьянову это не
понравилось бы. Внезапно он вынырнул из темноты, я повернула ключ зажигания,
Саша распахнул дверь и через секунду рванул с места. Он вернулся слишком быстро
для того, чтобы найти тайник и забрать документы. Спрашивать не имело смысла.
Но я все же спросила:
— Ты был в доме?
— Нет.
— Они здесь? — испугалась я.
Он не успел ответить, наперерез нам выскочил джип, Саша
чудом вывернул вправо, нажал на тормоза, развернулся на месте и рванул в
обратную сторону. Но путь к проспекту отрезали, в темноте вспыхнули фары еще
двух машин,
— В подворотню, — скомандовала я, — там проходной
двор.
Мы вылетели на Никитскую, джип возник слева, на хвосте
висели еще две машины, Саша направил «Жигули» в сторону моста.
Он резко свернул, дорога вдоль реки едва угадывалась, тут и
днем ездили только те, кто не жалел машин. Стрелка спидометра падала все ниже и
ниже, а расстояние между нами и преследователями не увеличивалось. Из города
уходить нельзя, здесь они стрелять поостерегутся. Но, похоже, нам не оставляли
выбора.
— Пристегнись, — сказал Саша, я защелкнула ремень
безопасности.
Редкие огни города остались справа, мы свернули к гаражам, в
их лабиринте Саша надеялся затеряться, и мне показалось, что ему это удалось.
Но когда мы вновь выскочили к реке, я увидела в зеркале свет фар. Однако теперь
они были довольно далеко, у нас появился шанс. Вернуться в город мы не могли,
здесь только одна дорога, через поле не попрешь, в грязи машина застрянет через
пять минут. Впереди показались строения брошенной лесопилки, ветхий забор,
ворота давно сорваны.
— На повороте приторможу, — сквозь зубы сказал Саша, —
выпрыгнешь.
— Нет, — замотала я головой.
— Давай. — Он расстегнул мой ремень и буквально
выпихнул меня из машины.
Я взвыла, задев больную руку, но тут же вскочила на ноги.
Лукьянов несся к железной дороге. Я добежала до забора и оттуда наблюдала за
его машиной. Преследователи стремительно приближались, вдруг я услышала гудок
тепловоза, в темноте возникли две светящиеся точки. Товарный поезд возник из-за
поворота, где черной стеной высились сосны. Если Лукьянов успеет проскочить
переезд, то уйдет.
— Он успеет, — прошептала я и зажмурилась.
Шлагбаум был опущен, до него еще было слишком далеко, а
поезд стремительно приближался. «Девятка» снесла шлагбаум и вылетела на переезд
как раз в тот момент, когда на него въехал поезд. Я заорала, видя, как машина
превращается в груду железа, ее отбросило в сторону, раздался взрыв, и небо
осветили красные всполохи. Поезд, сотрясаясь, медленно останавливался. Три
машины замерли в нескольких метрах от переезда. Из них высыпали люди, человек
десять, побежали вдоль полотна. Я бросилась к железной дороге, но почти сразу
вернулась.
— Он жив, — сказала .я громко. — Он жив. Он и
не в таких переделках бывал.
Без конца повторяя это, я укрылась в ближайшем строении с
выбитыми стеклами и дверью на одной петле. И услышала тихий свист.
— Саша, — прошептала я.
Из темноты позвали:
— Эй, ты где?
— Здесь. Господи, ты жив…
— Конечно. Кровища хлещет, упал неудачно.
Он вошел в ветхое строение, которое иначе, как сараем, не
назовешь, а я бросилась к нему. Он держался за правую ногу и прихрамывал.
— Подожди, сниму рубашку, надо перевязать.
Он снял куртку, рубаху, разорвал ее и перетянул ногу у
бедра. Джинсы набухли от крови, штанина была разорвана.
— Выйдешь с той стороны, — кивнул Саша в
темноту. — Там дыра в заборе, потом через поле. Особо не торопись, они
будут искать здесь. Я их задержу.
— Они думают, что мы погибли.
— Вряд ли они столь доверчивы. А если не дураки, быстро
найдут нас по крови на земле. Давай, Детка. Прощаться времени нет.
— Я с тобой.
— Куда со мной? — засмеялся он. — Все. Топай.
Без тебя мне будет легче. Да уходи ты… черт тебя дери…
В ворота лесопилки одна за другой въехали машины. Первый
джип сразу остановился, два других разделились, двинулись по кругу.
— Говорили же тебе, — в сердцах сказал Лукьянов.
Мы осторожно пробирались к противоположной двери, время от
времени сарай освещался светом фар, машины продолжали движение по кругу, мы
прижимались к стене, замирали и, дождавшись темноты, двигались дальше, пока не
достигли скрипучих ворот, выбрались из сарая, и стало понятно, что шансы наши
равны нулю. До стены два десятка метров открытого пространства.
— Попробуем перебраться к соседнему складу, —
пробормотал Лукьянов, кивнув на ветхое сооружение.
Мы его почти достигли, но тут из-за угла вывернул джип,
зацепив нас светом фар. Грохнул выстрел, и началось веселье.
Мы засели в сарае. Наши преследователи подогнали к воротам
машину, но, на счастье, ворота были слишком узкие, проехать джип не смог. Фары
осветили сарай, а парни принялись палить.
Минут через пять я увидела троих мужчин, которые попытались
ворваться в сарай, но, после того как Лукьянов дважды выстрелил и кто-то с той
стороны вскрикнул, прыти у них поубавилось. Однако было ясно: парни настроены
весьма серьезно, и нам отсюда не выбраться. Я пыталась помечтать.
— Они должны поскорее убраться отсюда, — шепнула я
Лукьянову. — Машинист наверняка сообщил об аварии на переезде. Сюда
приедут…
