Его голос был хриплым, как будто последние тридцать шесть часов он не спал, а кричал. Я села и посмотрела на него. Он опустил взгляд.
— Поднять маску на минуту?
Он кивнул. Я осторожно сдвинула маску на лоб. На коже осталась тонкая пленка влаги, и я аккуратно промокнула ее салфеткой.
— Как вы себя чувствуете?
— Бывало и лучше.
К горлу поднялся непрошеный комок, и я попыталась сглотнуть его.
— Ну не знаю. Вы на все пойдете, лишь бы привлечь к себе внимание, Уилл Трейнор. Готова поспорить, это всего лишь…
Он закрыл глаза, прервав меня на середине предложения. Затем открыл их и посмотрел слегка виновато:
— Простите, Кларк. Я сегодня не в настроении острить.
Мы еще немного посидели. Мой голос звенел в маленькой бледно-зеленой палате. Я рассказала, как забирала свои вещи у Патрика. Насколько проще было выудить свои компакт-диски из его коллекции, учитывая, что он настоял на правильной системе каталогизации.
— С вами все в порядке? — спросил он, когда я закончила. Он смотрел с жалостью, как будто ожидал, что я страдаю больше, чем на самом деле.
— Да. Конечно, — пожала плечами я. — Это не так уж и плохо. В любом случае у меня хватает других забот.
Уилл помолчал.
— Дело в том, — наконец сказал он, — что в ближайшее время банджи-джампинг мне не светит.
Я знала это. Ожидала с тех пор, как получила эсэмэску от Натана. Но в его устах это стало ударом.
— Не расстраивайтесь. — Я старалась говорить спокойно. — Все в порядке. Прыгнем в другой раз.
— Мне очень жаль. Я знаю, вы так ждали этого путешествия!
— Тсс! — Я положила ладонь ему на лоб и пригладила волосы. — Это неважно. Правда. Главное, чтобы вы поправились.
Он закрыл глаза, чуть поморщившись. Я знала, о чем говорят морщины вокруг его глаз, смиренное выражение лица. Они говорили, что другого раза может и не быть. Они говорили: Уилл считает, что никогда не поправится.
На обратном пути из больницы я заглянула в Гранта-хаус. Отец Уилла впустил меня в дом. Он выглядел почти таким же усталым, как миссис Трейнор. В руках он держал потертый дождевик, как будто собирался на улицу. Я сообщила ему, что миссис Трейнор снова заступила на вахту и, хотя антибиотики, похоже, неплохо справляются, просила предупредить, что проведет в больнице еще одну ночь. Не знаю, почему она не могла сказать ему сама. Возможно, у нее было слишком много забот.
— Как он выглядит?
— Сегодня утром чуть лучше, — ответила я. — Он попил, когда я была в больнице. Да, и сказал что-то грубое об одной из сестер.
— Невыносим, как и прежде.
— Ага, невыносим, как и прежде.
Мистер Трейнор на мгновение сжал губы, и глаза его заблестели. Он посмотрел в окно, затем снова на меня. Не знаю, хотел ли он, чтобы я отвернулась.
— Третий приступ. За два года.
До меня дошло не сразу.
— Пневмонии?
— Ужасная штука, — кивнул мистер Трейнор. — Он смелый мальчик под своим фанфаронством. — Он сглотнул и снова кивнул, как бы сам себе. — Хорошо, что вы это видите, Луиза.
Я не знала, что делать. Я протянула руку и коснулась его плеча:
— Вижу.
Мистер Трейнор едва заметно кивнул и снял с крючка свою панаму. Пробормотав не то «спасибо», не то «до свидания», он протиснулся мимо и вышел.
Без Уилла флигель казался странно тихим. Я поняла, насколько привыкла к далекому гулу моторизованного кресла, разъезжающего взад и вперед, приглушенным разговорам с Натаном в соседней комнате, тихому бормотанию радио. Теперь флигель замер, и я словно очутилась в вакууме.
Я собрала сумку со всеми вещами, которые могли понадобиться Уиллу завтра, включая чистую одежду, зубную щетку, расческу и лекарства, а также наушники, на случай если он будет достаточно здоров, чтобы слушать музыку. Внезапно меня охватила странная паника. В голове зазвенел гадкий голосок: «Вот как будет, если он умрет». Чтобы заглушить его, я включила радио, пытаясь вернуть флигель к жизни. Слегка убралась, застелила кровать Уилла свежими простынями, нарвала в саду цветы и поставила в гостиной. А затем, когда все было готово, огляделась и увидела на столе папку с планами путешествия.
Весь следующий день мне придется разбираться в бумагах и отменять заказанные поездки и экскурсии. Одному Богу известно, когда Уилл будет достаточно здоров, чтобы отправиться в путь. Врач подчеркнул, что он должен отдохнуть, завершить курс антибиотиков, находиться в сухости и тепле. Сплав по бурной реке и ныряние с аквалангом не пойдут ему на пользу.
Я смотрела на свои папки, на вложенные в них усилия, труды и воображение. Смотрела на паспорт, очередь за которым выстояла, и вспоминала, как с растущим возбуждением садилась на поезд в город. Впервые с тех пор, как я приступила к составлению плана, мной овладело настоящее уныние. Осталось чуть больше трех недель, и я потерпела поражение. Мой контракт подходит к концу, а я так и не заставила Уилла передумать. Я боялась даже спрашивать миссис Трейнор, что же теперь будет. Все пропало. Я уронила голову на руки и так и сидела в тихом маленьком доме.
— Добрый вечер.
Я резко подняла голову. Натан заполнил кухоньку своей массивной фигурой. На плече у него был рюкзак.
— Я принес кое-какие рецептурные препараты к его выписке. Ты… в порядке?
— Конечно. Извини. — Я поспешно вытерла глаза. — Просто… очень не хочется отменять все это.
Натан сбросил рюкзак и сел напротив.
— Да уж, задачка. — Он взял папку и полистал. — Помочь тебе завтра? В больнице я не нужен, так что могу заглянуть около часа. Помогу тебе со звонками.
— Спасибо за предложение. Но не стоит. Я справлюсь. Наверное, проще, если я все сделаю сама.
Натан приготовил чай, и мы сели друг напротив друга. Наверное, впервые мы с Натаном говорили по-настоящему… по крайней мере, без Уилла между нами. Он рассказал о своем предыдущем клиенте, квадриплегике С3/4 на аппарате ИВЛ, который болел не реже раза в месяц все время, пока Натан у него работал. Рассказал о предыдущих приступах пневмонии у Уилла, причем первый едва не прикончил его и от него он оправлялся не одну неделю.
— У него такой взгляд… — сказал Натан. — Когда он по-настоящему болен. Просто жуть. Как будто он… прячется. Как будто его здесь и нет.
— Я знаю. Ненавижу этот взгляд.
— Он… — начал Натан, но резко отвел глаза и закрыл рот.
Мы сидели и держали кружки. Краешком глаза я изучала Натана, его дружелюбное, открытое лицо, которое на мгновение словно закрылось. И я поняла, что собираюсь задать вопрос, ответ на который уже знаю.
— Ты ведь в курсе?
— В курсе чего?
