— Нет. Спасибо.
— Я не слишком заехал локтем на твое сиденье?
— Нет. Все в порядке.
Только в последние несколько часов, в темноте, я позволила себе посмотреть на него. Медленно отвела взгляд от мерцающего экрана и украдкой стала наблюдать за ним в тусклом свете тесного салона. Пока я изучала его лицо, такое загорелое и красивое, такое безмятежное во сне, по моей щеке скатилась одинокая слеза. Под пристальным взглядом Уилл пошевелился, но не проснулся. Невидимая стюардессами и Натаном, я медленно накрыла Уилла одеялом по шею и аккуратно подоткнула края, чтобы он не замерз под кондиционером.
* * *
Они ждали в зале прибытия. Откуда-то я знала, что так будет. На паспортном контроле меня начало подташнивать. Какой-то служащий, исполненный благих намерений, провел нас в обход, хотя я молилась, чтобы нам пришлось ждать, торчать в очереди несколько часов, а лучше дней. Но нет, мы пересекли просторное помещение. Я толкала багажную тележку, Натан катил кресло Уилла, и когда стеклянные двери открылись, они бок о бок стояли у загородки, напоминая дружную семью, что случалось редко. Лицо миссис Трейнор при виде Уилла на мгновение просияло, и я рассеянно подумала: «Ну конечно, он так хорошо выглядит». Стыдно, но я надела солнечные очки — не чтобы скрыть усталость, а чтобы она не поняла по моему лицу, что мне предстоит ей сказать.
— С ума сойти! — воскликнула миссис Трейнор. — Уилл, ты чудесно выглядишь. Просто чудесно!
Отец Уилла, наклонившись, хлопал сына по креслу, по колену, расточая улыбки.
— Мы поверить не могли, когда Натан сказал, что ты каждый день загораешь на пляже. И плаваешь! Как вода — ласковая и теплая? Здесь все время лил дождь. Типичный август!
Ну конечно. Натан писал им эсэмэски или звонил. Разве они отпустили бы нас так надолго, не договорившись о связи?
— Там… там было просто замечательно, — сказал Натан. Он тоже притих, но попытался улыбнуться, как ни в чем не бывало.
Я застыла, сжимая паспорт, как будто собиралась уехать куда-то еще. Мне приходилось напоминать себе о необходимости дышать.
— Мы тут подумали — как насчет праздничного ужина? — произнес отец Уилла. — В «Интерконтинентале» есть отличный ресторан. Шампанское за наш счет. Что скажешь? Мы с твоей матерью не отказались бы развлечься.
— Конечно, — ответил Уилл.
Он улыбался матери, а она смотрела на него, как будто хотела сохранить этот миг навечно. «Как ты можешь?! — хотелось закричать мне. — Как ты можешь так на нее смотреть, если знаешь, как собираешься с ней поступить?»
— Тогда поехали. Я оставил машину на парковке для инвалидов. Это совсем рядом. Я-то думал, вы не выспались в самолете. Натан, забрать у тебя какую-нибудь сумку?
— Вообще-то, я лучше пойду, — встряла я в их разговор, снимая свои вещи с тележки. — Спасибо за предложение.
Я сосредоточилась на своей сумке, намеренно не глядя на них, но даже в шуме аэропорта заметила короткое замешательство, вызванное моими словами.
— Ну что вы, Луиза, — нарушил молчание мистер Трейнор. — Давайте отметим ваше возвращение. Нам не терпится услышать о ваших приключениях. Я хочу знать об острове как можно больше. Обещаю, вам не придется рассказывать нам все. — Он чуть не захихикал.
— Да, — резковато добавила миссис Трейнор. — Поехали, Луиза.
— Нет, — ответила я, пытаясь вяло улыбнуться. Солнечные очки служили мне щитом. — Спасибо. Я лучше поеду к себе.
— Куда? — спросил Уилл.
Я поняла, о чем он спрашивает. Мне некуда было идти.
— К родителям. Все будет хорошо.
— Поехали с нами, — мягко настаивал он. — Останься, Кларк. Пожалуйста.
Мне захотелось расплакаться. Но я была совершенно уверена, что не могу находиться рядом с ним.
— Нет. Спасибо. Приятного аппетита. — Я перекинула сумку через плечо и, прежде чем кто-то успел заговорить, направилась прочь, растворившись в толпе терминала.
Я почти добралась до автобусной остановки, когда услышала ее. Камилла Трейнор, цокая каблуками по мостовой, наполовину шла, наполовину бежала ко мне.
— Остановитесь. Луиза. Пожалуйста, остановитесь.
Я обернулась. Она пробиралась сквозь группу автобусных туристов, раздвигала подростков с рюкзаками, словно Моисей — волны. Огни аэропорта отражались в ее волосах, придавая им медный оттенок. На ней была тонкая серая шаль, элегантно задрапированная на плече. Я рассеянно подумала, какой красавицей она, вероятно, была всего несколько лет назад.
— Пожалуйста. Пожалуйста, остановитесь.
Я остановилась, поглядывая на дорогу и призывая автобус поскорее появиться и забрать меня отсюда. Призывая хоть что-нибудь. Например, небольшое землетрясение.
— Луиза?
— Он хорошо отдохнул. — Мой голос был резким. Я поймала себя на мысли, что он странно напоминает ее голос.
— Он замечательно выглядит. Просто замечательно. — Миссис Трейнор стояла на мостовой и изучала меня. Внезапно она застыла совершенно неподвижно, несмотря на море людей, вздымающееся вокруг.
Мы молчали.
А затем я сказала:
— Миссис Трейнор, я хочу уволиться. Я не могу… не могу работать эти последние несколько дней. Можете ничего мне не платить. Честно говоря, можете вообще не платить за этот месяц. Я ничего не хочу. Я просто…
Миссис Трейнор побледнела. Я увидела, как краски схлынули с ее лица, как она покачнулась под утренним солнцем. Я увидела, как мистер Трейнор спешит к ней из-за спины, придерживая рукой панаму. Он бормотал извинения, проталкиваясь через толпу и не сводя глаз с меня и своей жены, застывших в нескольких футах друг от друга.
— Вы… вы утверждали, что он был счастлив. Вы утверждали, что это может заставить его передумать. — В ее голосе звучало отчаяние, как будто она умоляла меня сказать что-то другое, изменить свой ответ.
Я не могла говорить. Я смотрела на нее, а затем сумела лишь покачать головой.
— Простите, — прошептала я так тихо, что она не расслышала.
Мистер Трейнор был уже совсем рядом, когда она упала. Ее ноги просто подкосились, он протянул левую руку и подхватил ее, рот миссис Трейнор сложился большой буквой «О», она навалилась на мужа.
Его панама упала на мостовую. Он озадаченно взглянул на меня, еще не понимая, что случилось.
Но я не могла на него смотреть. Я, словно в прострации, повернулась и пошла, машинально переставляя ноги, прочь от аэропорта, куда глаза глядят.
25
Катрина
После возвращения из отпуска Луиза не выходила из своей комнаты целых тридцать шесть часов. Она приехала из аэропорта поздно вечером в воскресенье, бледная как привидение, несмотря на свой загар… Но мы не сразу это поняли, поскольку она недвусмысленно пообещала увидеться с нами утром в понедельник. «Мне просто нужно поспать», — сказала она и, закрывшись в своей комнате, сразу легла. Это показалось немного странным, но откуда нам было знать? В конце концов, Лу с рождения была эксцентричной.
