– И как быть? – уже спокойным тоном спросила дочка непризнанного гения Брускова.
– Три варианта. Первый: оставить все как есть. Второй: нанять сиделку. Третий: смирить гордыню и ухаживать за папой собственными силами. Вас какой устраивает?
– Третий! – немного подумав, ответила Марина. – Сколько вы его планируете продержать у себя?
– По животу все спокойно. Как только переломы чуть срастутся, можно домой.
– Хорошо, я поговорю с мамой.
– А мама – это его жена? Что-то я ее ни разу не видел.
– Да, они так и не оформили развод. Но она не горит особым желанием его навещать.
– Я заметил.
Жена у Брускова оказалась вполне симпатичной женщиной, выглядевшей несколько моложе своих лет. Посидев возле мычащего мужа и оценив его беспомощное состояние, согласилась за ним ухаживать.
Оставим на время семью Брусковых и перейдем в соседнюю палату, навестим женщину по фамилии Филина.
Мадам Филина попала к нам на отделение неделю назад с неясными болями в животе. В ходе лечения выяснилось, что у нее нет хирургического заболевания, а есть хроническая болезнь толстой кишки. Оно лечится консервативно в условиях поликлиники у гастроэнтеролога. Перед выпиской Филина попросила меня об одолжении: выполнить ей колоноскопию и эндоскопический осмотр кишечника в условиях стационара. Я с легкостью пошел навстречу, так как имею представление, какие колоссальные очереди в наших поликлиниках.
Для подготовки перед исследованием нужно либо сделать клизму, либо выпить слабительное. От клизмы Филина категорически отказалась.
Ее сын купил популярный сейча с препарат ФЛИТ. До этого у нас применялся ФОРТРАНС. Оба слабительные и начинаются на «Ф». Флит в отличие от фортранса пьется с интервалом в 12 часов. Всего две маленькие бутылочки по 45 миллилитров. Но могут привести к большим проблемам. А фортранс смешивается с большим количеством воды, до 3–4 литров, и принимается сразу.
– Запомните одну важную деталь! – напутствовал я Филину в присутствии сына. – Одну бутылочку выпиваете сразу. Вторую – через 12 часов. Никак не раньше!
– А я в Интернете читал, что сразу надо все выпивать! – сказал развязным тоном сынок Филиной, самоуверенный хам лет 30.
– Вы, наверное, путаете с фортрансом? Этот препарат принимают сразу. А флит требует осторожности, – объяснил я, стараясь не замечать грубого поведения родственника своей пациентки.
– Ладно, доктор, мы тут сами разберемся. Вы сказали – мы поняли! Идите, куда шли! – отмахнулся от меня знаток фармакологии.
Утро следующего дня началось с воплей и сотрясания воздуха непечатными словами. Филин-младший носился по отделению и требовал привлечь меня к ответственности.
– А, вот и Правдин идет! Иди-ка сюда! – увидев меня и выпучив глаза, начал орать любитель Интернета.
– В чем дело? Почему вы так кричите?
– Я? Это ты у меня сейчас орать будешь!
– Что-то я не припомню, чтоб с вами пил на брудершафт и переходил на «ты»! – ледяным голосом произнес я, ТАК посмотрев в сузившиеся глазенки зарвавшегося сынка, что тот сразу притих и закрыл рот. – Ну, и что за проблема?
– Моя мама чуть из-за вашего лекарства не померла! – прошипел Филин.
– Что означает «из-за моего»? Я его изготовил и вам в руки дал?
– Нет! Я его купил! Но вы мне про него сказали!
– Похоже, вы не послушали меня и выпили все лекарство сразу? – Смутная догадка пронеслась у меня в голове.
– Так в Интернете написано! – опустил вниз глаза упрямец.
– И лечитесь по Интернету! Зачем к врачам обращаться? – с негодованием бросил я туповатому парню.
В ходе проведенного по горячим следам расследования выяснили следующее: сын Филиной все же наплевал на мои рекомендации и дал испить маме оба флакона мощнейшего слабительного одним махом. Смоделировал своими действиями самую настоящую холеру. Для нее характерна обильная диарея, мощное обезвоживание всего организма и потеря необходимых для обмена веществ электролитов.
Проще говоря, мадам Филина чуть не погибла от рук собственного сына. Теперь он искал виноватых. Слава богу, дежурный врач не растерялся, быстро подключил несчастную к капельнице и срочно начал вливать необходимые растворы. Женщину буквально вытянули с того света.
– Я этого так просто не оставлю! – выкрикивал сын Филиной дежурную фразу. – Встретимся с вами в прокуратуре! Я покажу, как над людьми издеваться!
– Так, минуточку! Давайте во всем разберемся!
– Не о чем больше разговаривать! Отведите меня к заведующему! Где он?
На шум прибежал Трехлеб и, оценив ситуацию, пригласил к себе в кабинет и меня, и Филина-младшего. Я в двух словах разъяснил заведующему, что произошло. Он попросил меня выйти из кабинета, оставшись с ним наедине. О чем они там в течение получаса беседовали, не знаю, но только по окончании разговора сын Филиной вышел из кабинета и с торжествующим видом медленно прошел мимо, не глядя на меня.
– Дмитрий Андреевич, прошу вас в палату, где лежит Филина, не заходить. Я отстраняю вас от лечения. Утром сын увезет ее в другую больницу.
– То есть я из доверия вышел?
– Нет, просто не обостряйте обстановку. Этот сынок на вас жалобу написал в два листа мелким почерком.
– Интересно, когда успел?
– Не знаю! Он мне уже готовый текст передал! Все, идите и работайте! К ним не суйтесь. Попрошу Витю Бабушкина, он уделит им время. Позже сам еще зайду.
– Да что случилось, Павел Яковлевич? Что в жалобе указал?
– Да ну… Всякий бред! Все в кучу пособирал! Это хорошо, что он мне ее передал, а не главному врачу! Иначе имели бы сейчас бледный вид! У него в прокуратуре какие-то подвязки!
– Павел Яковлевич, не надоело вам перед всякими хамами унижаться?
– Что вы имеете в виду?
– Вы прекрасно понимаете, о чем я! Каждый, мягко говоря, недалекий человек, знающий о медицине из Интернета, будет приходить с улицы и безнаказанно орать на врача, а мы будем терпеть и молчать только на том основании, что у него связи в прокуратуре, в горздраве, в суде, еще черт знает где?! Всякое, пардон, быдло нас в грязь макает, но мы молчим?
– Да, а мы молчим! Если вам ваше место не дорого, то я свое ценю! И не позволю, чтоб из-за вашего обостренного чувства справедливости моя карьера пошла под откос. Все! Идите! Разговор окончен!
– Иду! Только два вопроса. Позволите?
– Если недолго.
– Вот, как говорится, без протокола, скажите, как на духу, я в данной ситуации прав?
– Да! Но это ничего не меняет. Второй вопрос? Что вы еще хотели узнать?
– Это уже не важно.
– Дмитрий Андреевич, – Трехлеб посмотрел мне прямо в глаза, – не беспокойтесь, жалобе хода не дам.
