– Слушаю вас, – отвлекаюсь от писанины.
– Доктор, вы бы не могли сходить со мной, чтобы посмотреть мою сестру?
– Домой, что ли?
– Да!
– Мы не ходим! Либо к участковому врачу обращайтесь в поликлинику, либо «Скорую» вызывайте!
– Доктор, мы недавно из Молдовы приехали, у нас еще нет полиса. Мы через дорогу живем, в том доме квартиру снимаем, – указала она изящной рукой на ближайшую серую «хрущевку», что стояла рядом с больницей. Ее прекрасные глаза наполнились прозрачной влагой. – Здесь двести метров идти! Я вас отблагодарю! Ну, доктор!
– Что с сестрой?
– Не знаю. Сегодня утром вырвало, потом живот стал болеть. Посмотрите одним глазком.
– Дмитрий Андреевич, в самом деле, сходите, гляньте! – подошел сегодняшний ответственный хирург Геннадий Викторович Борода.
– Так, а как же прием?
– Я подстрахую! Идите, если нашего ничего нет, вызовите «Скорую».
– А если есть?
– Тоже вызовите «Скорую».
– Зачем тогда идти? Не проще сразу «Скорую» вызвать?
– Голубчик, вы сходите и на месте разберитесь, может, и не надо никого вызывать.
– Да, посмотрите, пожалуйста! Скажите свое мнение, – затараторила красивая девушка, оказавшаяся Софией.
– Хорошо, раз старший хирург настаивает – схожу. Только сумку соберу.
Идти и на самом деле оказалось недалеко. Из окна их двушки отлично просматривался приемный покой больницы. Больная под стать сестре – красавица писаная. Но и на красавиц, оказывается, нападает дизентерия. Болезнь грязных рук не щадит никого.
– Похоже на дизентерию. Надо ее в Боткинскую больницу переправлять, – сделал я окончательный вывод после осмотра больной девушки.
– И что нам теперь делать? – испуганно спросила София.
– Вызову «Скорую», и ее отвезут в инфекционную больницу.
– А у нас полиса нет! Как быть?
– Первые три дня должны лечить бесплатно, потом или платите за пребывание, или делаете временный полис. Вам все объяснят. – Я набрал «03».
– Спасибо вам, доктор, – вышла провожать в прихожую София.
– Не за что! – отмахнулся я, надевая туфли. – Вот, сумку забыл в комнате. – Выпрямился и посмотрел на девушку.
– Доктор, это… – замялась она и покраснела.
– Что? – посмотрел ей прямо в глаза. Я терпеливо ждал, пока она подаст мне сумку.
– У меня денег нет, чтоб вам заплатить! Возьмите натурой! – София потупила голову и стала расстегивать блузку, демонстрируя полное отсутствие нижнего белья.
– Ты что, дура?
– Не бойтесь, я не заразная! – еще больше вспыхнула девушка.
– Сумку подай! – не выдержал я. – У меня, между прочим, жена имеется!
– Ой, извините! – обрадовалась София, застегнув блузку и отдавая мне сумку. – А я думала, что раз не уходит, значит, хочет, чтоб рассчиталась. Извините меня! И спасибо за помощь!
– Дура! – бросил я и пошел на выход.
– Ну, что там? – поинтересовался Борода.
– Дизентерия. Ела немытые персики.
– Не подвело чутье старого хирурга! Если бы к нам приперли ее, пришлось в Боткинскую переправлять. Сам знаешь, как это сложно сделать. Кал на дизгруппу. Извещения. То-сё! Молодец, избавил нас от геморроя.
– Но, Геннадий Викторович, не дело на дом ходить.
– Да брось ты, Дима! Не надо из мухи слона делать. Что, переломился?
– Нет, но это не наша обязанность. Есть на такой случай поликлиника, участковый врач, в конце концов.
– Да, поликлиника! Половина пациентов к нам обращается из-за того, что в поликлинику не могут выстоять очередь. А участковые терапевты до того загружены вызовами, что неделя пройдет, пока они до тебя доберутся! По себе знаю. Проходили уже, и не раз! Ты же врач, Дима! Ни в коей мере нельзя отказывать в помощи. Особенно если тебя просят!
– Я с вами согласен. Но, однако, мы врачи стационара. Да и полномочий у нас таких нет!
– Заладил: врачи стационара, полномочия, нам не положено! Да был бы помоложе, сам бы сходил. Ничего зазорного в этом не вижу. Я по молодости на Алтае в ЦРБ работал, знаешь, по сколько километров наматывал, чтоб больных осмотреть? И все пешком! Вам, молодым, не понять!
– Я тоже 10 лет в ЦРБ отпахал на Дальнем Востоке и в помощи не отказывал! Никому.
– Ну, тогда дважды молодец!
В связи с жарой численность пациентов несколько снизилась, зато скакнула смертность. Духота переносится хуже, чем стужа, особенно пожилыми людьми. Несколько человек скончались в приемном покое. Доставляли их, правда, не к хирургам, а к терапевтам. Плохо с сердцем.
Даже при самом быстром подходе к делу (снятие ЭКГ, забор анализов) спасти человека можно не всегда по одной простой причине: в приемном покое, кроме анальгина и папаверина, лекарств никаких НЕТ. Чем помочь? Диагноз установили – и в реанимацию, если успеют довезти.
Смертность в 1000-коечной больнице в густонаселенном мегаполисе поистине высокая. Каждый день умирает не менее пяти пациентов. В праздники и в жару эти цифры увеличиваются. Количество скончавшихся людей в нашей больнице гораздо больше, чем составляли потери Советской Армии в Афганской войне за такой же период времени. По крайней мере, по официальным данным.
Умерла пожилая пациентка, которую я оперировал. Бабушке 85 лет, запушенный рак толстой кишки. Смерть ожидаемая. Иду на вскрытие в морг. Так положено. Либо тот, кто оперировал, либо тот, кто после лечил. Врач от отделения, где умерла больная, должен обязательно присутствовать на вскрытии.
Морг переполнен. Помимо умерших в больнице вскрывают и тех, кто скончался по участку. Такого ужаса мне пока не приходилось встречать. В нескольких секционных залах я насчитал порядка 40 трупов. Всем места не хватает. Лежат поперек столов по трое-четверо. Зияют пустыми животами и грудными клетками, а рядом сложены извлеченные внутренние органы.
Кругом вонь, духота, мухи! Чтоб не стошнило, надеваю маску. Помогает мало, но хоть что-то. Те, кому не хватило столов, лежат валетом на каталках. Причем при жизни они вряд ли такое себе бы позволили. Мужчины лежат в обнимку с женщинами, старухи – с молодыми парнями. Бр-р-р-р!
Санитаров не хватает. Врачи вскрытия не производят. Они только осматривают внутренности, отрезают маленькие кусочки от органов и направляют их на исследования. Разрез и зашивание – прерогатива санитаров. За отельную плату они же через крупные сосуды отмывают кровеносную систему от крови и заполняют раствором формалина. После этого труп некоторое время не гниет, что особенно актуально в такую жару.
Санитары морга – особая каста. Мне кажется, ими не становятся, а уже рождаются. Как еще можно назвать тех, кому нравится вкалывать в морге? Молодые парни, им еще нет и 30, посвящают свою жизнь служению мертвым. Я вижу, с какой любовью точит нож 25-летний атлетически сложенный юноша; как он, высунув язык, точным, выверенным движением старательно рассекает человеческую плоть острой каленой сталью; как ловко, одним рывком, достает органы и заботливо раскладывает их на секционном столе. Знает ли его девушка, чем он занимается?
