– Ну, и что с того? При чем здесь работники советской торговли?
– Как? Это же первые расхитители социалистической собственности были! Вспомните, кто создавал дефицит? Еще бы пару десятков лет застой продержался, и они нас бы всех уровняли в социальном плане, как при коммунизме. Все, как под копирку, одеты в ботинки «прощай, молодость», пальтишко на рыбьем меху и прочее.
– Гляжу, вы не любите торгашей!
– Я не люблю хамов! Терпеть не могу людей, привыкших всюду и всегда без очереди проходить. Вам не доводилось бывать на пограничном переходе Благовещенск – Хэйхэ?
– Нет! А где это?
– Это на российско-китайской границе, в Амурской области.
– Ну о чем вы говорите! Я с трудом представляю, где она расположена.
– Не суть! Важно другое! Как там наши граждане переходят эту границу? Львиная доля соотечественников, желающих оказаться на той стороне, – челноки, те же торгаши. Закупают по одной цене товар, после перепродают втридорога. Они же все наглые, привыкли нахрапом в первых рядах везде проходить. Обычных туристов за людей не считают. Стараются без очереди, по привычке, просочиться. А там все торгаши, так как обычных туристов через другой вход пропускают, за редким исключением, кроме тех, кто решил не в составе группы, а дикарем прокатиться. И вот эти челноки, как только таможню открыли, устремляются в узкий проход! Никто друг друга не пропустит! Никто место не уступит! Все хотят быть первыми! Поначалу таможенники пытались организовать жалкое подобие очереди, но куда там! Разве ж можно наших граждан вразумить? Так и прут с баулами, тележками, кости трещат, по мордасам друг дружку лупят, мат-перемат стоит! Никто своего не уступит! Прут на рожон! Каждый норовит соседа оттеснить! А рядом китайцы проходят таможню. Выстроились в затылок друг другу и ровненько, не спеша, проходят контроль. Я засекал: пока наших пять человек пролезет, 25 китайцев границу пересечет.
– Да, Дмитрий Андреевич, складно вы тут все рассказываете. Только какой вывод напрашивается?
– А он на поверхности, Василий Семенович! Многие наглецы путают больницу с рынком. Пытаются все переиначить. Нужно им объяснять, что медицина – сфера служения, а не обслуживания. Мы им – не обслуживающий персонал. Вот вы сегодня стояли и мямлили что-то родственникам, меня вызвали. А сами не можете?
– Ну, они вон как насели!
– И что? Вы какой год работаете?
– Шестой. Но так первый раз попал.
– Вы врач, поэтому должны четко дать понять, кто в доме хозяин. Иначе они вам на шею сядут. Как вы сможете лечить пациентов, если не уверены в собственных силах и правоте? Нельзя, чтоб вами помыкали! Так дело дойдет до того, что будут в операционной указывать, что надо отрезать!
– Не будут! – покраснел Василий. – Я все понял, Дмитрий Андреевич, больше такого не повторится.
– Будем надеяться! Идите, работайте!
Не успел вытянуть на кровати в дежурке ноги, как срочно вызывают в операционную. Тревожная ситуация: нет свободных операционных столов, а подали шок!
– Подойдите и как ответственный хирург разрулите создавшуюся ситуацию! – просит дежурный анестезиолог.
– Что за проблема? – вбегаю через минуту в операционную.
– Идут операции на трех столах. У нас всего три операционные сестры и три анестезиолога. «Скорая» привезла еще одного больного, – в телеграфном стиле доложил вызвавший меня анестезиолог.
– С чем больной? – задаю вопрос шоковому хирургу.
– Похоже, внутрибрюшное кровотечение. Падение с высоты. Но нам, если что, его негде оперировать. Столы все заняты.
– Вы отзвонились в бюро госпитализации?
– Конечно. И через 10 минут его доставили.
– Что можно предпринять?
– Ничего, пока стол не освободят!
– А что оперируют?
– На двух столах трепанация идет, на третьем – внематочная.
– А сразу нельзя было в другую больницу отправить?
– Да пробовали, но «скорики» даже слушать не захотели. Нас, говорят, ваши проблемы со столами не интересуют. Мы вам клиента доставили, теперь он на вашей совести!
– Хорошо, про совесть потом! Давай ему УЗИ выполним.
– Уже выполнили. Полный живот крови!
– Что же делать?
– Звоните главному хирургу!
Ситуация вышла из-под контроля: звонили Ржеву, тот кому-то перезванивал, искали сестру, сняли с палаты анестезиолога. Все через ругань и повышенную нервозность. Наконец через час с горем пополам закатили пострадавшего в плановую операционную.
– Похоже, ему помощь уже не нужна! – тихо молвил шоковый хирург, когда стали перекладывать пациента с каталки на стол.
– Реанимируйте! – крикнул я анестезиологу.
– А стоит?
– Да! Его живого привезли!
– Полтора часа назад! – огрызнулся он и добавил, взявшись за дефибриллятор: – Отойти всем от стола!
Как написали в истории болезни, реанимационные мероприятия в полном объеме в течение тридцати минут не увенчались должным успехом, и в 03–30 была констатирована биологическая смерть.
Вот так в XXI веке в многопрофильной больнице в Петербурге скончался пациент от продолжающегося кровотечения. Не дождался помощи в одном метре от операционного стола, который оказался занят. Не повезло.
Вышел из операционной, на душе кошки скребут. Если минус месяц учебы, то сегодня исполнился год, как я тружусь в качестве городского хирурга. Прошел новый виток моей медицинской деятельности. Ничего не меняется. Все одно и то же. Теперь практически узнал всю подноготную нашего хирургического быта. Декорации и главные действующие лица все те же. Меняется только массовка.
До конца сдачи дежурства оставалось около пяти часов. Я спустился в приемник и помог там.
Зарождался новый день. За окном забрезжил рассвет. Около пяти часов утра поднялся в операционную. Стояла не совсем привычная тишина. Из персонала никого нет. Отдыхают. Все три стола стоят пустые. Чистые, отмытые, готовые к приему новых пациентов. Редкая картина, когда все операционные столы не заняты. Эх, повернуть бы время вспять, часа на три назад!
До конца дежурства больше ничего экстраординарного не произошло. Передал смену без эксцессов. Перед уходом домой глянул на себя в зеркало. Вроде бы за эту ночь прибавилось седых волос. Или мне показалось?
Эпилог
Мой дорогой читатель, вы закончили чтение записок хирурга Правдина. Перед вашими глазами промелькнули герои медицинских будней. Вероятно, что часть историй вы сочтете курьезными или придуманными. Это ваше право. Однако я устами своего героя старался, чтобы приоткрылось закулисье, тщательно оберегаемое от постороннего взгляда. Тайной за семью печатями являются те проблемы, что здесь прозвучали. К сожалению, не на все вопросы мы получили желаемые ответы. На другие и вовсе нет никаких разъяснений. Но в этом вины автора нет. Увы, это наша система. Круговая порука и упорное молчание, трактуемое в миру как врачебная тайна.
