Радости не было предела, вся тюрьма ревела полдня от счастья, да что тюрьма, похоже, весь Тунис ликовал без остановки неделю. Еще бы, ведь у них не было золотой медали аж с 1968 года! Вот умеют все-таки радоваться арабы, всю ночь дубасили в барабаны и пиликали на зокре. Я хоть и не спал, но тоже радовался, теперь точно яду из зависти не подсыпят, молодец Усама!
Его встречали как национального героя, Бен Али подарил дом, машину и местный орден в виде серебряной цепи, такой толстой, что когда ее на шею надеваешь, нужно сильно выпрямляться, а то к земле пригнет.
Потом чемпиона еще с пол года по всем каналам показывали, как он ежедневные интервью дает, про рекорд свой рассказывает, я уж и не знаю на спорт-то ему время оставалось? Для Туниса он вроде нашего Юрия Гагарина стал, вот не сообщили только, памятник ему отлили или нет?
Тунис жил своей жизнью, чествовал национального героя-пловца, подходил к концу август, а про меня так никто и не вспоминал. Как сидел в 5-й камере, так и продолжал там сидеть, неужто слава героя спортсмена настолько затмила умы граждан, что они забыли про невиновного россиянина, томящегося в их гадких застенках?
Приближался священный месяц Рамадан, а с ним и новая надежда на освобождение. Считается, что в Рамадан правоверные мусульмане должны совершить как можно больше хороших дел. Вот, может, одним из таких дел и будет мое освобождение?
Глава 18
Рамадан (Рамазан) — девятый месяц лунного календаря, буквально переводится как «быть раскаленным», в это время в Аравии стояла такая жара, что солнце буквально выжигало все живое.
Мусульманским календарем (календарем «хиджры») является лунный, и он, в отличие от нашего солнечного, короче на 11 дней и длится 354 дня, а в високосный — 355 дней. И летоисчисление идет с 15 июля 622 года, когда пророк Мухаммед бежал из Мекки в Медину. А так как лунный год короче солнечного, то у мусульман сейчас, к примеру, идет не 2011, а 1432 год. Новый год у них не совпадает с нашим, 7 декабря 2010 года начался месяц мухаррам (благословенный месяц), а с ним и новый 1432 год.
Конечно, сейчас в Тунисе живут по христианскому календарю, однако и лунный не сбрасывают со счетов, по нему отмечают религиозные праздники. Во всех газетах пишут оба года, я видел, как с одной стороны было написано «2008», а с другой «1430».
По большому счету основная концепция — это месячный пост. С восходом солнца и до захода, «пока нельзя будет отличить белую нитку от черной», нельзя ни есть, ни пить, ни курить, чистить зубы, сквернословить. В ночное время можно пить и есть, остальное не разрешено. Имеют право нарушить пост только маленькие дети, больные, глубокие старики, кормящие матери и воины во время боевых действий, если они пришлись на этот период. И то с оговоркой, что как только позволит обстановка и состояние здоровья, надо отмолиться за это.
Рамадан длится 29 дней, но самые почитаемые — три последние ночи. Мусульмане верят, что именно 27 числа месяца Рамадан небесный подлинник Корана из-под престола Аллаха ангелом Джебраилом (Гавриилом) был перенесен на ближайшее к земле небо, а затем в течение 23 лет постепенно передавался пророку Мухаммеду.
Считается, что в эту ночь Аллах через ангелов ниспосылает на людей свои решения о судьбе каждого правоверного на год, которые никто не в силах отменить. Поэтому все стараются соблюдать пост, усиленно молиться, не ссориться и прощать друг другу грехи. Однако в тюремных условиях паиньками становятся далеко не все.
В 2008 году Рамадан длился с 1 по 29 сентября. Уж не знаю, кто решил устроить пост именно в Рамадан, когда самое пекло и на улице за сорок градусов жары плюс ни ветра, ни облачка, но поверьте, это очень тяжело — не есть и не пить.
Да бог с ним есть, мне лично, когда жара, пищу принимать и не хочется, а вот пить! Литрами воду гложешь, а она даже до мочевого пузыря не успевает «добраться», тут же с потом выходит. За день по 6–7 литров выдуешь, благо вода в кране подходящая, а «по маленькому» за день так ни разу и не сходишь. Все через потовые железы выходит, майка моментально мокрой становится, ее на край кровати повесишь, она через полчаса уже сухая.
Накануне Рамадана мне «дружбаны» объяснили, что, мол, на меня как на иностранца и немусульманина все их правила не распространяются. Хочешь — постись, не хочешь — ешь, пей, никто в обиде не будет.
Я решил поститься, думаю, буду как все, не выделяясь из общей массы, а там погляжу, раз арабы этот пост переносят, то мне тоже надлежит сдюжить.
Утром, до рассвета, 1 сентября внезапно включили свет и в камеру вошел мудир, поздравил всех с началом Рамадана, следом зэки, работники пищеблока, втащили бадью, полную белого кус-куса. Пахан распорядился, чтоб досталось всем. Мне тоже выдали плошку с этим белым блюдом. По виду дробленая пшеница, только белая и сладкая, в сгущенном молоке сваренная. Есть не хотелось, но раз решил «как все», то через силу слопал.
После все начали друг друга обнимать, поздравлять, целоваться, а как забрезжило солнышко, то дружно кинулись молиться (совершать утренний намаз). Молились даже те, кто никогда этого не делал, по крайней мере при мне.
Для намаза (по-арабски «салет») существуют специальные маленькие ритуальные коврики, на которые, после того как совершат омовения, становятся лицом к Мекке и начинают читать молитву. Обычно это первая сура Корана — «Фатах» (открывающая). В ней мусульманин славит Всевышнего и просит вести его путем прямым, праведным и уберечь от различных соблазнов.
У меня вот из-за такого коврика один раз неприятная история приключилась. Я еще и двух месяцев не отсидел, не знал всех здешних нравов. Шел как-то мимо молящегося ваххабита, а тот разложил свой коврик прямо на центральном проходе, не объехать, не пройти. Я и так, и сяк пытался протиснуться и краем тапочка наступил на коврик. Тот поначалу и ухом не повел, продолжал бормотать обращение к Богу. Я уж и думать забыл об этом, сижу на кровати с «дружбанами» общаюсь. Ваххабит помолился, коврик свой аккуратно сложил, повесил на край кровати и резко шасть ко мне. Бритву к горлу поднес и грозно так говорит, все, мол, кяфир (неверный, немусульманин), вот и смертушка твоя пришла. Я с Богом разговаривал, а ты мне помешал, нет большего оскорбления для воина Аллаха, чем на его коврик наступить, когда он молится. Перережу тебе, говорит, сейчас горло, чтоб кровью позор смыл. Я и пошевелиться не могу, лезвие аккурат на сонную артерию давит, одно движение — и привет семье. Я тогда по-арабски не очень изъяснялся, хорошо пахан рядом сидел, помог с переводом. Объяснил ему, что не со зла на коврик его ногу свою поставил, а по незнанию, ты мне, мил человек, для начала объясни по-нормальному, чего можно делать, а чего нет. Я ж человек понятливый, зачем сразу за бритву хвататься. Еле-еле этого упыря уговорили кровь мне не пускать.
Минут 10 переговоры велись, у меня шея вся затекла, меж лопаток пот холодный струится, и даже по башке его треснуть нечем, ничего поблизости подходящего не наблюдалось, да и вряд ли успел бы чего сделать. Как говорится: «Бритвой по горлу — и в колодец». Но, слава богу, простил он меня, как иностранца, объяснил, что нельзя отвлекать человека, когда он молится, а то Аллах его не услышит, а наступая на коврик, прерываешь связь со Всевышним. Убрал он оружие, мы познакомились, его Керим звали, в Ираке воевал, американцам головы отрезал.
