— Я вообще-то, доктор жаррах (хирург) и никого не убивал, ни мусульман, ни христиан! Я и в Чечне-то никогда не был!
— Доктор? Доктор — это хорошо, — чуть смягчился моджахед. — А что скажешь на это?
Он протянул мне свою обезображенную руку.
Имел место грубый рубец на передней и задней поверхности левого локтевого сустава. Сам сустав «болтался», амплитуда движений была значительно больше нормы.
— Похоже на пулевое ранение, — высказал я предположение.
— Правильно! Это меня вон его земляки ранили! — радостно произнес Авери и кивнул в сторону пухлощекого толстяка, который о чем-то оживленно беседовал с Рени.
Под взглядом Мухаммеда он весь как-то сморщился и замолчал.
— Не любишь англичан? — поинтересовался я.
— Нет, к англичанам нормально отношусь, хоть они меня и ранили, но я и их солдат немало убил. Ненавижу американцев!
— Почему?
— Англичане — воины! Когда мы нападали на них в Ираке, они не убегали, даже если нас было гораздо больше, а всегда принимали бой и не трусили, сражались храбро! А американцы — трусы. Даже если один моджахед и выстрелит в их сторону, то убегают, а потом начинают по тому месту бить с пушек, посылают самолеты, вертолеты и долбят часа два, там давно уже никого нет, а они все стреляют, потом на танках, БМП едут осматривать.
— А зачем ты пугаешь того зэка-англичанина?
— Да я просто шучу! Когда мы брали в плен америкосов, то я отрезал им головы, снимал на видео и отправлял в Америку, чтоб матери больше не посылали своих сыновей убивать мусульман. А если попадался англичанин, то мы его обменивали на своих арабов, не причинив вреда, потому что они хорошие противники, мы таких уважаем, а трусов убиваем.
— И ты все это рассказывал англичанину?
— Да! — весело сказал Авери. — Я же ему не хочу голову отрезать, пусть живет.
— А француз?
— Французов я не люблю, они угнетали мою родину, но это старик, я тоже ничего плохого ему не сделаю. Мусульмане не воюют со стариками.
— А к русским как относишься?
— К русским — не знаю, вот ты первый, кого я вижу в своей жизни. Тем более ты хирург, мне хирурги руку спасли, хотя уже гангрена начиналась. Меня ранили в Басре и в Сирию вывозили десять дней, так как только по ночам ехали. Рука распухла, воняла, было много гноя, но попался хороший хирург, сохранил конечность.
— А ты знаешь, что Россия много помогала арабским странам, в частности, в борьбе с Израилем. Помогает Ливии, Сирии, Египту, Палестине, у нас много студентов и офицеров из арабских стран учатся.
Авери оказался начитанным моджахедом, тут еще наш разговор внимательно слушал ливиец Турку, который подтвердил, что в его стране очень хорошо отзываются о России и что вооружение ливийской армии идет за счет нас.
— О, «Калашников»! — внезапно завопил моджахед. — «Калашников»! РПГ (ручной противотанковый гранатомет)! Знаю! Я в Ираке с ними воевал! Я гранатометчиком был, сколько танков подбил! Да, это же Россия! Ну, ты друг!
— Да, «Калашников» и РПГ — это наше оружие, — подтвердил я.
— Слушайте все! — заорал Авери. — Этот человек из России мой друг, кто его обидит — будет иметь дело со мной!
Так через автомат Калашникова и РПГ у меня появился новый «дружбан» в лице злобного моджахеда Авери.
— Научишь меня русскому языку? — неожиданно спросил очередной сахби. — Хочу говорить, читать и писать по-русски.
— Без проблем! — дал я свое согласие. — Вот оклемаюсь и приступим к занятиям.
В камере облегченно вздохнули, раз ваххабит записал меня в свои «дружбаны», драки не будет и скандалов тоже. Подошло время очередного намаза. Те, кто молился, пошли совершать омовение — мыть руки и ноги, а после расстелили коврики и повернулись лицом к Мекке, у нас это было в сторону входной двери.
Пока большинство молилось, ко мне подошел англичанин и, озираясь, стал что-то скороговоркой говорить, ежесекундно оглядываясь. В школе и институте английский «прошел» мимо меня, поэтому пришлось ждать переводчика. Он возник в виде пахана Бужни, который, отработав, пришел в камеру.
— Бужня, переведи, что он хочет?
— Говорит, чтоб я боялся Авери, он страшный человек, он его очень боится, так как тот отрезал живым людям головы.
— Передай, что я понял и постараюсь быть осторожным. Я знаю, что он убивает людей, убивает, а затем ест их, особенно толстых и упитанных наркоманов, — взглянув на испуганное, трясущееся лицо толстяка добавил: — Хотя нет, последнее не переводи.
Бужня оценил мой юмор и, пожалев англичанина, не стал переводить целиком. В это время молиться закончили, Авери встал с пола и, складывая коврик, свирепо посмотрел на Эдгара, сдвинув брови к переносице, и громко клацнул зубами. У бедняги штаны сделались мокрыми, и он побежал в туалет их менять. Все вокруг заржали, а моджахед смеялся больше всех, с юмором, оказывается, у него тоже все было в порядке.
После последней вечерней молитвы Авери залез в свой «домик», он спал прямо подо мной, заявив, что не будет встречать Новый год. Али с Фаузи ловко и быстро отдраили камеру и толчки, наведя вечерний порядок. После того как полы высохли, расставили столики, стулья, накрыли их чистыми газетами и расставили пластиковые стаканы и тарелки. До Нового 2009 года оставалось 30 минут. Откуда-то извлекли настоящий торт. Оказалось, его заказал Олигарх по своим каналам, разрезали по количеству едоков пластиковыми одноразовыми ножами, не забыв и про моджахеда, утром съест, приготовили бутылки с местной газированной водой «Буга». Расселись вдоль столов, кому не хватило места на стульях, сели на кровать, меня усадили сбоку, чтоб было видно телевизор.
По TV весь день били в барабаны и дули в зокру, к вечеру разбавили горловым пением (тоже на любителя). Ближе к полуночи на экране появился Бен Али, который толкнул речь в своем стиле, что этот год прожили хорошо, а следующий год проведем еще лучше, что он как мудрый политик и отец нации будет и дальше вести свой народ к процветанию. Ну, в общем, без него никак!
В полночь заиграл национальный гимн, на экране все вытянулись во фрунт, в камере же, мягко сказать, проигнорировали. Открыли газировку, разлили по стаканам, поздравили друг друга с праздником. Выпили, закусили тортом. На экране упитанные бабы стали трястись и подметать сцену волосами под звуки тамтамов. А сзади них взвод толстых арабов упражнялся в пении горлом.
Эссамир переключил на итальянский канал «Районо», и мы стали смотреть, как встречают Новый год в Европе. Фейерверки, снег, мишура, много веселых румяных лиц. Все танцуют, поют, радуются смене года. Начался шикарный концерт, где красивые девушки в обалденных нарядах зажигали в большом зале, все прилипли к экрану, пуская тягучую слюну, а я пошел, вернее сказать, пошаркал спать.
Взобравшись на кровать, залез под одеяло. Вот и 2009 год наступил, уж он точно должен быть годом моего освобождения, в каком только месяце и что меня еще ожидает, какие сюрпризы готовит судьба? Как там мои родные, как близкие Натальи? Когда к этому чертову следователю вызовут? Когда письма получать стану? С такими невеселыми мыслями незаметно погрузился в сон, не помешало даже буйство красок и музыки на голубом экране.
