– Вы его любили?
– Это была не обычная любовь в привычном ее понимании. Мы
уважали друг друга, нам было комфортно вместе, уютно, спокойно. Он был очень начитанным
человеком, интересным, со своим неожиданным взглядом на привычные проблемы.
Любой женщине было бы с ним интересно. Он не был прижимистым, в том смысле, в
каком бывают ювелиры. Но цену деньгам, конечно, знал. Ко мне относился
прекрасно. И к моему сыну. По-моему, я ему нравилась. Или он меня любил.
Называйте как хотите.
– Вы ездили с ним в Израиль?
– Об этом тоже успели сообщить, – горько усмехнулась она. –
В общем, вела себя как обычная содержанка. Ездила. И поэтому твердо решила, что
никогда не выйду за него замуж, хотя он и предлагал.
– Почему?
– Не будем обсуждать детали. В поездке человек раскрывается
чуть больше обычного. Он был почти идеальным другом, но как муж он бы меня
раздражал. Или я бы его раздражала. Нам бы следовало иногда отдыхать друг от
друга. Поэтому мы с ним виделись не так часто, как могли бы.
– Только из-за его характера?
– Не только. Но учтите, что в последние годы он плохо себя
чувствовал. Сказывалась и химиотерапия.
– У него были и другие проблемы? Я имею в виду мужские?
Извините, что спрашиваю, но мне важно понять его состояние в последний год
жизни.
– Были, – вздохнула она, – может, поэтому он так ко мне
относился. Он часто ничего не мог сделать… Как мужчина… В последние годы вообще
ничего не мог. Но я не настаивала. Я ему помогала… Если вы понимаете, о чем я
говорю.
– Понимаю, – кивнул Дронго.
– И от этого он страдал еще больше, – сказала Валида.
– Могу себе представить. Скажите, вы знали, что в начале
девяностых он вложил большую часть своих денег в крупный камень, который купил
в Баку у одной известной семьи?
– Об этом знает весь город, – улыбнулась она, показывая свои
красивые ровные зубы. Или это были имплантаты? – Он купил алмаз у
Шекерджийских.
– Вы его видели?
– Видела. Один раз я попросила его мне показать. Сказала,
что об этом алмазе все говорят. Он рассмеялся и пообещал мне его показать. Мы
тогда были в его бакинской квартире. И когда однажды мы оказались в Красной
Слободе, он мне его показал. Большой алмаз, чуть желтоватого цвета, с какой-то
надписью. Я была даже немного разочарована, мне казалось, что он должен быть
какой-то особенный, более крупный, более интересный. По-моему, Семен даже
обиделся, когда я ему об этом сказала. И больше никогда не показывал мне этот
камень.
– Значит, в своей бакинской квартире он вам его не показал?
– Нет. По-моему, он хранил его там, в своем доме, в Красной
Слободе. Но я больше ничего не знаю.
– Если бы вы увидели этот алмаз снова, вы бы его узнали?
– Думаю, что да. А он у вас?
– Нет. Он исчез из дома Семена Борисовича…
Она прикусила губу.
– Его украли, – убежденно сказала Валида.
– Кто это мог сделать?
– Конечно, кто-то из его окружения. Хотя… подождите, – она
нахмурилась, мрачно взглянула на своего гостя, – я только сейчас поняла. Вы не
просто так пришли ко мне. Вы уверены, что этот алмаз могла украсть только я.
Поэтому вы пришли именно ко мне? Считаете меня воровкой. Вам наверняка
подсказали. Ведь рядом с умирающим были только его родные и близкие. А из чужих
его иногда навещала только я. Все верно. Там решили, что я должна умирать с голоду
после смерти Семена Борисовича. А я отправила сына в Лондон уже учиться в
магистратуру. И тогда они решили, что я украла этот несчастный алмаз. Поэтому
вы и пришли ко мне? Хотите устроить у меня обыск? Или узнать, как я украла этот
камень? Только вы ошиблись. Я ни у кого ничего не крала. И тем более не смогла
бы украсть ничего у Семена. Мы были с ним настолько близки, насколько это можно
себе представить. Если вы полагаете, что можете обыскать мою квартиру и найти
этот алмаз, то приступайте. Можете даже вызвать сюда сотрудников полиции, чтобы
и они вместе с вами обыскали мою квартиру. Вы, наверно, думаете, что, если я
позволила покойному купить мне эту квартиру, значит, я уже совсем потеряла
совесть. И способна на любую пакость, на любое преступление. Вы так полагаете?
Вы так решили и поэтому пришли именно ко мне?
– Вы не даете мне ответить, – спокойно произнес Дронго, –
слишком длинный монолог. Успокойтесь, пожалуйста. Если бы я вас подозревал, то
не стал бы так настаивать на нашей встрече. И каким образом вы могли украсть
этот камень, если не были в их доме в Красной Слободе в момент его смерти. Вы
ведь приехали уже на похороны, в Баку. А насчет вашего сына… Я думаю, было бы
не так сложно узнать, что вы решили сдать свою квартиру и уже наверняка получили
деньги вперед.
– Верно, – она вздохнула, вытерла набежавшую слезу. – В
общем, он был очень неплохим человеком. И жаль, что все так получилось.
– Вы уверенно сказали, что камень могли украсть. Кто его мог
украсть, по-вашему?
– Я просто обмолвилась. Не хочу ничего говорить…
– Но вы уже сказали. Простите, но это явно не тот случай,
когда вам нужно играть в благородство. Итак, кого вы подозреваете?
– Алмаз не мог украсть никто из посторонних, – вздохнула
Валида, – Семен был достаточно проницательным и умным человеком. Я убеждена,
что он прятал его где-то в тайнике, в своем доме в Красной Слободе. И никому об
этом не говорил, даже мне. Никому. Может, только своим племянникам, он их
любил, как своих детей. Хотя Асиф достаточно сложный и неуравновешенный человек.
У него бывают нервные срывы, приступы из-за его большого давления. Борис более
спокоен, надежен, может все взвешивать, рассуждать. Семен Борисович их очень
любил. Но они бы никогда не стали красть этот алмаз, хотя бы потому, что они
очень дружат друг с другом и камень все равно должен был остаться в семье.
– Тогда кто? Вы сказали, «кто-то из окружения»?
– Любой из него, – с некоторым ожесточением заявила Валида,
– кто угодно. Только не доктор Мильман. Он святой человек, делал все, чтобы
облегчить муки Семена Борисовича. А остальные… типичные нахлебники. Я вам
говорила, как меня не любил Зинур Марчиев. И не подумайте, что я хочу ему
отомстить. Но он единственный профессиональный ювелир из окружения Семена
Борисовича. И он мог украсть этот камень, зная его реальную цену.
– Кто еще?
– Вы хотите, чтобы я назвала вам их поименно. Каждый из них
был по-своему «себе на уме». Хуршида с ее полуобразованным сыном Туфаном,
который так любит давать свои советы. Этот наглый водитель Иса, который всегда
отвозил меня с таким видом, словно делал одолжение. В общем, там было
достаточно людей, которые могли воспользоваться его положением и украсть этот
алмаз.
