– Что-нибудь нашли? – спросил Дронго у следователя.
– Ничего. Преступник был один. Соседи слышали два выстрела.
Он, видимо, очень торопился, но странно, что ничего не взял. Очень дорогие часы
с бриллиантом, золотое колье, кольца, цепочки. Ничего не взял. Не могу понять,
зачем он залез в эту квартиру. И явно что-то искал. Перевернул всю квартиру.
– Кто ее нашел?
– Вечером сюда приехала семья Тишковых, которым хозяйка
сдала квартиру. Тишковы работают в известной английской компании. Муж и жена.
Им лет по шестьдесят. И у них были свои ключи. Они открыли дверь и сразу
вызвали полицию. С ними мы тоже работаем, но женщине стало плохо, и чету увезли
в больницу. Я думаю, что Тишковы не могли бы так хладнокровно застрелить
хозяйку квартиры. К тому же выстрелы слышали за час до их появления.
– Кто слышал?
– Соседка. Из соседней квартиры.
– Почему сразу не позвонила?
– Она подумала, что стукнула створка окна. Или что-то упало.
Не придала значения этим двум громким звукам. А потом вспомнила. И позвонила
еще Борису Измайлову, чтобы он приехал. На всякий случай я сейчас проверяю, где
он был сегодня вечером.
– Со мной, – сказал Дронго, – как раз в тот момент, когда
здесь были выстрелы, я был вместе с ним в бакинской квартире его дяди. Моего
свидетельства достаточно, чтобы обеспечить ему алиби?
Гасанов взглянул на начальника полиции. Тот отвернулся.
– Конечно, – ответил следователь, – этого вполне достаточно.
Дронго прошел по квартире. Он еще помнил взгляд женщины,
свой разговор с ней. Он взглянул на стул, где она сидела, и нахмурился.
– Когда сегодня я шел к ней, у меня было такое ощущение, что
за мной следят, – признался Дронго, – я не успел проверить, торопился войти в
дом. Но ощущение чужого взгляда было.
– Нужно было проверить, – с досадой заметил Нагиев, – мы бы
сейчас взяли этого убийцу.
– Как ее убили?
– Два выстрела из пистолета «ТТ».
– Контрольный в голову был?
– Нет. Мы тоже обратили на это внимание. Два выстрела в
грудь. Одна пуля пробила сердце. Она сразу умерла.
– Нужно позвонить ее сыну в Лондон, – мрачно произнес
Дронго. – Больше ничего не нашли?
– Никаких следов, – ответил следователь, – если не считать
того странного обстоятельства, что убийца перевернул весь дом, но не взял
ценных вещей.
– Значит, искал более ценные вещи, – резонно вставил
начальник полиции. – Ты не знаешь, что именно он искал? – спросил Нагиев,
обращаясь к Дронго. – Ведь если ты приехал сюда сам, то речь не идет об обычном
колечке? Что именно он искал, может, подскажешь, и мы тоже начнем свои поиски?
– Алмаз «Шах Аббас», – устало ответил Дронго, – это третий
камень из сокровищницы Надир-шаха, который был вставлен в его трон. Первый в
Москве, второй в Лондоне. А третий был у ювелира Измайлова.
– И сколько он стоит? – спросил сквозь зубы Нагиев.
– Миллиона полтора или два долларов. Возможно, даже больше.
– Понятно, – с неожиданной злостью сказал начальник полиции,
– теперь понятно, чем именно ты занимаешься. Почему сюда сразу приехал и почему
покрываешь этого молодого Измайлова. Тебе, наверное, пообещали тысяч сто или
двести? Мне такие деньги и во сне не снились. Ведь ты у нас гений, зарабатывать
научился миллионы. Говорят, что твои гонорары самые высокие в мире…
– А ты не считай чужие деньги, – посоветовал ему Дронго, – я
их зарабатываю, а не ворую.
– Поэтому убийца не взял все это барахло, – зло продолжал
Нагиев, – ему не нужны колечки или часики. Он искал здесь свои два миллиона
долларов. Как ты думаешь, нашел?
– Убежден, что нет. Я уже тебе сказал, у нее не было этого
алмаза.
– Тогда у кого? Может, подскажешь? Я прямо сейчас туда
поеду, чтобы его найти.
– Хватит паясничать, Нагиев, – посоветовал Дронго, – этого
алмаза здесь не было. И убийца его поэтому искал. Но он не знал, что его здесь
нет.
– Значит, алмаз «Шах Аббас», – задумчиво произнес начальник
полиции. – Интересно, как он попал к Измайлову? Нужно проверить, откуда он у
него появился.
– Можешь не проверять. Все было оформлено как полагается. Он
купил этот алмаз у Казыма Арсеновича Шекерджийского. И у них есть расписки.
– А налоги с продажи они заплатили? – поинтересовался
Нагиев. – Или вообще налоги с прибыли? У меня к ним много вопросов.
– Не получится, – возразил Дронго. – Сделку совершили в
девяносто втором. Тогда не было ни отдельных налогов с продажи, ни налогов с
прибыли. Купил – продал. Все оформлено как полагается.
– Тогда как алмаз попал к Шекерджийскому? Он купил его на
свою зарплату заместителя министра? Очень интересно…
– Опять не туда. Камень хранился в их семье уже достаточно
давно. Еще в сороковые годы отец Казыма Арсеновича купил его в Тебризе у
ювелира Ашота Манукяна, семье которого он помог уехать из Ирана. Возможно, что
это была завуалированная форма взятки, но ничего доказать уже невозможно. Арсен
Шекерджийский давно умер, а семья Манукяна погибла во время крушения поезда.
– Армянский след, – снова оживился Нагиев, – в то время как
мы ведем нашу справедливую борьбу за Карабах, этот армянский ювелир подкупил
нашего чиновника.
– Это было в сорок шестом, – напомнил Дронго, – иногда мне
кажется, что вы на своей работе в полиции теряете способность мыслить. При чем
тут армянский след, если вся семья Манукяна погибла и этот алмаз хранился в
семье Шекерджийских?
– Я с тобой больше не буду разговаривать, – отмахнулся
Нагиев, – теперь мне все понятно. Этот алмаз нужно найти и конфисковать. Он
принадлежит нашему государству и народу, а не семье этих ювелиров.
– Что делать с племянником Измайлова? – напомнил
следователь.
– Пусть пока погуляет. Но я все равно докопаюсь до истины, –
пообещал начальник полиции, выходя из комнаты.
Гасанов взглянул на Дронго.
– Вы действительно тот самый эксперт, о котором у нас
говорят на юридическом факультете? – тихо спросил он. – Я думал, что вам лет
семьдесят.
– Этот недостаток я еще успею исправить, – усмехнулся
Дронго, – и не нужно мне так тонко льстить. Что вы думаете делать?
– Опрошу соседей, – ответил Гасанов, – пошлю участкового, чтобы
поговорил с владельцами магазинов, которые находятся под домом, а также с
продавцами, водителями, всеми, кто мог увидеть незнакомца. Постараюсь очертить
круг ее знакомых. Кому она могла открыть дверь. Ведь в квартире она была одна,
и вечером к ней мог зайти только знакомый, кого она могла впустить к себе
домой. Внизу был замок с шифром, чтобы его открыть, нужно было знать номер
шифра. Значит, она его кому-то сообщила.
