Не зная, как истолковать этот жест, Марина стала расстегивать пальто.
Хорст одобрительно кивнул, принял пальто и унес его в нишу. Через мгновение он появился снова и, взяв Марину под локоть, слегка склонился в сторону лестницы. Марина послушно шагнула в темный проем. Раздался щелчок выключателя, и Марина увидела, что идет по мягкому ковру, плавно повторяющему изгибы ступенек. Округлые стены были плотно завешаны гобеленами, гравюрами и рогами каких-то животных. От обилия старинных вещей дом пропитался запахом времени, сухим и терпким. Не успела она ступить на последнюю ступеньку, как свет на лестнице погас и Марина оказалась в большой гостиной с узкими длинными окнами до пола и открытым камином в углу. В камине переливался живым пламенем огонь, перекликаясь со множеством зажженных свечей.
Марина застыла в восхищении.
– Schön?
[5]
– спросил Хорст и посмотрел Марине в глаза.
На его лице переливались зыбкие тени, в глазах мерцали отблески свечей. Марина была вне себя от близости такого мужчины. За его спиной виднелся стол, накрытый на двоих. Еды на столе не было, но ей и не хотелось есть. С большим удовольствием она бы прошла мимо стола прямо в спальню, но здесь распоряжался Хорст. Он пригласил Марину присесть на стул с высокой спинкой, а сам удалился на кухню. Марина села и уперлась взглядом в старинную фарфоровую вазу, из которой настырно торчал букет, в точности повторяющий тот, который она принесла с первого свидания. Это несколько сбило градус радостного возбуждения, но тут раздался звон колокольчика и появился хозяин. Он катил перед собой просторный двухъярусный столик на больших колесах. Нижняя часть столика была заставлена разнообразными бутылками, а наверху мерцала горелка, согревая округлое дно серебряной сковородки.
Марина даже зажмурилась – таким невероятным казалось ей происходящее.
Подкатив тележку к столу, Хорст потянулся за бутылкой.
– Fleisch – Rotwein, – пояснил он и разлил по бокалам густую темную жидкость. – Salat?
[6]
Марина кивнула.
Он поставил на стол две тарелки с неведомым салатом, на поверхности которого белели тонкие лепестки пармезана и миндальных орешков.
– Guten Appetit!
[7]
– Хорст разложил на коленях салфетку и принялся за еду.
Ужинали молча. Марина неуклюже орудовала ножом и вилкой, испытывая страшную неловкость от этого гробового молчания. Покончив с горячим, Хорст встал и, выходя на кухню, нажал какую-то кнопку. Дом наполнился мощным звучанием оперных голосов. Марине стало не по себе, что-то устрашающее было в этих грандиозных звуках. Она нерешительно встала и подошла к камину. Пламя двигалось ритмично, в такт музыке. Марина протянула руки и прикоснулась к живому теплу.
Хорст незаметно подошел сзади и обнял Марину, настойчиво и мягко.
– Gehen wir in das Schlafzimmer
[8]
, – прошептал он, касаясь Марининого уха бородой.
Марина резко повернулась и, закинув руки Хорсту на шею, попыталась поцеловать его. Губы у него оказались холодными и вялыми и едва откликались на страстный призыв. Марина слегка опешила, но желание физической близости было настолько острым, что она почти незамедлительно возобновила попытку расшевелить нерадивого любовника. От Марининых настойчивых ласк Хорста слегка повело, с его губ даже сорвался сдавленный вздох, который обычно выдает возбуждение. «Пойдет дело», – отметила про себя Марина. Не избалованная вниманием мужчин, она считала инициативу в вопросах интимной близости своей прямой обязанностью и чувствовала, как ее возбуждение перетекает в Хорста, делая его мягким и податливым, как воск. Вздыхая все глубже и чаще, он стал неверными руками расстегивать на ней кофточку.
Марина тоже нащупала застежку на его брюках, но тут Хорст вздрогнул и отскочил в сторону, как от сильного удара.
«Ну что еще такое?» – подосадовала Марина и вопросительно взглянула на него.
Хорст отошел на несколько шагов и с торжественно-мучительным выражением на лице начал сам расстегивать брюки.
Приняв это за игру, Марина тоже самостоятельно сняла блузку, обнажив самую привлекательную часть своего тела.
Хорст закинул назад голову и закрыл руками лицо. Расстегнутые брюки соскользнули на пол. Марина остолбенела. Она еще пребывала в состоянии сильного сексуального возбуждения и никак не могла переключиться на реальность, оказавшуюся не совсем ожиданной.
Посередине большой гостиной, наполненной душераздирающими звуками оперного хора, весь в отсветах пламени стоял господин Вилль в трагической позе, со спущенными штанами, из-под которых виднелись тонкие женские чулки, схваченные сверху кокетливыми резинками. Трусики, таинственно оплетенные дорогим черным кружевом, плотно сидели на мускулистом заду.
Марина мгновенно надела и запахнула блузку. Хорст стоял, не двигаясь, как будто в ожидании страшного приговора. Марина быстро и решительно трезвела.
«Живой бы от сюда выбраться», – подумала она, и бросилась к телефону. С трудом попадая пальцами на кнопки, набрала номер. Света подошла сразу, видимо, ждала звонка.
– Забери меня от сюда немедленно! – закричала Марина в трубку.
– Что случилось?
– Слышишь, немедленно! – повторила Марина и нажала на рычаг.
Сразу успокоившись, она села за стол и, вылив в огромный бокал почти целую бутылку, стала жадно пить. Покончив с вином, она взглянула на Хорста, который застыл, как памятник в этой идиотской позе.
– Слышь, ты, козел, винца хочешь? – обратилась она к нему.
Хорст отнял от лица руки и, взглянув на Марину, вопросительно вздернул брови.
Тут Марина не выдержала. Окончательно осознав всю комичность создавшейся ситуации, она откинулась на спинку стула и, обхватив руками живот, захохотала.
– Ой, мамочка! Ой, не могу! – вскрикивала она, давясь неприятным, словно шершавым смехом.
Услышав смех, Хорст весь съежился, трусливо подхватил обеими руками штаны, неуклюже засеменил к двери и спрятался в другой комнате.
– Давай, давай, вали отсюда! – закричала ему вслед Марина, вспомнив хамоватые повадки своих товарок по цветочному делу. – Тоже мне, господин Вилль! – фыркнула она и принялась за следующую бутылку.
Когда раздался звонок, Марина решительно не могла подняться с места. Она была настолько пьяна, что не сразу сообразила, что звонят в дверь, и, сорвав телефонную трубку, долго и настойчиво кричала: «Але!» Хорст затаился в своем укрытии и выходить оттуда, похоже, не собирался. Сделав над собой усилие, Марина поднялась с места и аккуратно, держась за стены, выбралась на улицу.
Вдалеке за чугунной решеткой металась Света.
