– О! – обрадовался Андрей. – Мой пациент! В шестидесятых был первым секретарем партии области. Пошел с холуями на рыбалку. Подавился рыбной костью из ухи. Через день – глотать не может. Слюна течет. Поднялась температура. Привезли к нам. Уж мы и так и этак: операции, антибиотики – всё без пользы делу – умер от медиастинита
[30]
.
У второй могилы Андрей Андреевич рассказал еще одну историю. В ней были любовь, ревность, ночная погоня, нож, выстрелы, многочасовая операция, литры потерянной крови. Виновница этих чрезвычайностей лежала теперь под задницей каменой девушки с пустыми глазами, сидящей на могиле.
Следующую могилу Андрей Андреевич пропустил без комментариев. Глянул, как бы тайком, на могильное фото красивой женщины и поспешил прочь.
Мне стало интересно:
– А это кто?
– Конь в пальто из Караганды! Жаль, не посадили этих олухов из первой городской!!! Пришлось их отмазывать, коллег херовых! Прооперировали они женщине варикозные вены на обеих ногах. После операции туго перебинтовали ноги. Так туго, что под утро развилась гангрена обеих ног. Засуетились: перевязки, дезинтоксикация, барокамера… Сразу надо было ноги урезать! В конце концов обе ноги, конечно, ампутировали. Да поздно: умерла Рахиль от почечной недостаточности. Муж у нее был начальником областного УВД…
Так Петр Андреевич рассказал мне почти обо всех покойниках «элитной» аллеи. Его ведь ни один сложный случай стороной не обходил. И начальники наши областные чуть что – к нему обращаются.
– Ну, Андрей Андреевич, знал я эту присказку о том, что у каждого врача есть свое кладбище, но воочию вижу такое впервые!
– А что, ты своих не встретил здесь?
– Боже упаси!
– Молодой еще! А хорошо бы было, если бы всех умерших лечащий врач сопровождал до могилы. В буквальном смысле! Чтоб обязан был земельку на гроб бросать, на поминках сидеть… Ошибок бы дурацких меньше было!
– Ну да! – сказал я. – Реаниматологам тогда некогда было бы на работу ходить и спились бы на поминках. Да и нам туго бы пришлось. Прибили бы родственники однажды на тех же поминках!
В это время из здания кладбищенской администрации вышла и заспешила куда-то на высоких каблуках молодая девушка в коротенькой курточке и в обтягивающих джинсах. Русалочьи волосы – по плечам.
– Смотрите, Андрей Андреевич! – сказал я. – Как думаете, кто эта девица?
– Блядь какая-то по кладбищу шлёндает. Чем удивил! Они сейчас везде – от кладбища до Кремля!
– Нет. Это директор кладбища! Сидит эта красавица в директорском кабинете и всеми командует! Фамилия у нее – Нетудыхата. Зовут Олеся. Не замужем.
– Ну тогда точно – блядь! Хахаль ее на хлебное место пристроил… Директор! Трусняк – наружу. Как ей не холодно? Зима ведь! Выскочила, наверное, «до ветру»… Ты не приметил, у них в здании туалет есть? Зайти бы надо…
Но тут мы подошли к кладбищенским воротам и через полчаса уже сидели за поминальным столом.
II
Утром следующего дня я пришел в реанимацию. После выходных всегда много новых больных. В первом зале ритмично чавкал аппарат искусственной вентиляции легких РО-6. На аппарате – женщина.
– За что вы, изверги, даму к этому компрессору пристегнули?!
– Нет свободных дрегеров
[31]
! Освободится скоро на третьем посту – подключим к нему.
– А с чем больная? Что-то я историю не вижу.
– Перелом шейного отдела позвоночника. Мозг – всмятку. Тетраплегия
[32]
. Сама – не дышит. И в сознании, бедолага!
Вчера у кладбища машина сбила двух пьяных мужиков. Эта дура погрузила их в свой «лексус» и повезла со свистом в нашу больницу. И у самой больницы врезалась в нашего Гошу на реанимационном «мерседесе»!
– С Гошей что?
– А что ему сделается! Он всех их и привез. Говорит, что «лексус» виноват – летел как ненормальный!
– А где мужики?
– Одного отпустили из приемного – ушибы мягких тканей. Другой, говорят, – в нейротравме с сотрясением мозга и ушибленной раной волосистой части головы. Кровил, вот дамочка и испугалась. Машину жалко. Говорят, капот в «гармошку», лобовое – вдребезги. Весь салон – в кровище. Восстановлению не подлежит.
– А хозяйка?
– Это уже ваши дела! А так – показатели стабильные.
Принесли историю. На титульном листе я прочитал: «Нетудыхата Олеся Николаевна. 28 лет». В графе «Ближайшие родственники» – прочерк.
Anamnesis vitae
Реаниматолог прибежал в приемный покой к умирающему больному. Помочь ничем не смог: не открылся чемоданчик с реанимационными причиндалами – заел замок.
Первый учитель
Мне в жизни повезло с начальством. Все оно сначала подряд, а потом через одного страдало алкоголизмом. А у нас ведь как? Все умные, совестливые и болеющие за свою работу люди рано или чуть позже становятся или наркоманами, или, что бывает чаще, – алкоголиками: водка дешевле героина.
Приперся я к главному врачу больницы, в которую меня распределили по окончании интернатуры.
Томная секретарша говорит мне:
– Подождать придется…
– А долго? Мне сегодня надо еще в облздравотдел забежать….
– Месяца два. Главный сегодня на специализацию по сексологии в Москву уезжает. Чему они его там могут еще научить? Если поспешите, то сможете застать его или в реанимации, или в патанатомии. Как выйдете от нас – идите прямо по коридору, потом спуститесь на первый этаж. Там у нас – реанимация. А морг – сразу под ними, в цокольном этаже. Очень удобно. Бегите-бегите, а то уедет, и вы без работы останетесь!
Главного я застал в реанимации. Большой и хмельной, по всей видимости уже не первый день, дядечка в крахмальном халате что-то жарко шептал по очереди «на ушко» двум повисшим на нем с дух сторон молодым врачихам. Увидев меня – приосанился, стряхнул с себя «девочек» и весь обратился во внимание.
Тут же, в коридорчике, ведущем в реанимацию, я стал рассказывать, кто я, что закончил, как занимался хирургией со второго курса и т. д.
Главный врач слушал меня с неподдельным вниманием. Казалось, что он впитывает каждое мое слово…
Изложив все, что хотел, я стал ожидать радостных вопросов типа:
