Глеб все еще стоял, переминаясь с ноги на ногу. Маленькая железная дверь в стене открылась, охранник исчез за забором. Но Сиверов успел рассмотреть систему замков: «Электрический!»
Неторопливо, с обреченным видом он картинно удалился от складов. Глеб снова увидел двух ветеранов-пьяниц, спешащих от магазина и уже не обращающих внимания на развевающееся знамя. У одного пола пиджака висела ниже другой, Петрович нес бесценный груз, придерживая его рукой.
Глава 3
Три рефрижератора с московскими номерами и джип, в котором сидели Смирнов и три охранника, уже миновали границу между Россией и Беларусью, миновали Минск и ранним утром подъезжали к Бресту. Остальную дорогу проехали ночью. После Минска пейзаж стал унылым: ни возвышенности, ни горки, земля ровная, как сковорода, и утомительная, нигде не сворачивающая широкая дорога, пустынная этим ранним утром. Джип шел впереди колонны в отрыве на полкилометра, с водителями Смирнов переговаривался по рации.
Выходили на связь каждые пятнадцать минут независимо от того, случилось что-нибудь или нет.
– Все в порядке? – спрашивал Смирнов. Ему так же коротко отвечали:
– В порядке, шеф.
Никто не обижался на эти короткие сеансы связи. Так было установлено не ими, а начальством, и попробуй кто-нибудь нарушить распоряжение, вмиг вылетел бы с работы. Смирнов, сидевший рядом с водителем, нервно курил.
– Что-то ты, Семенович, невеселый? Дома чего случилось, с детьми, с женой?
– Нет, все в порядке, – бросил Смирнов, – не выспался просто.
– Перед дорогой всегда спать надо, – сказал охранник с заднего сиденья и тут же вновь «клюнул» носом, задремал.
Смирнов не любил, когда его подчиненные расслаблялись. Он тут же ткнул антенной рации охранника в солнечное сплетение и, когда тот испуганно вскинул голову, приказал:
– Следи за обстановкой, теперь ты будешь связываться.
Охранник пожалел, что подколол шефа. Смирнов всматривался в предрассветный туман, который накатывался на дорогу. В болотистых местах того и гляди столкнешься с встречной машиной в тумане, даже заметить не успеешь. Туман вновь рассеялся, и тут в кармане у Смирнова зазвонил мобильник. Он бросил взгляд на часы, укрепленные на приборной панели джипа.
– По расписанию, можно стрелки выставлять. Слушаю!
– Семенович, мы уже ждем, мы на месте.
– Понял. Остановимся.
Проехали километра три, замаячила площадка для отдыха водителей-дальнобойщиков. На площадке милицейский УАЗ, джип с темными стеклами, да человек в кожанке, прохаживающийся вокруг него и дышащий на озябшие руки.
– Скажи им, – Смирнов бросил через плечо охраннику, сидевшему на заднем сиденье, – чтобы не проскочили стоянку.
– Сами знают.
– Скажи все равно, чтобы не разгонялись. Машина с охраной подъехала к навесу, возле которого стоял джип. Смирнов с радостью выбрался на асфальт, пару раз присел, похрустел костями.
– Зарядку делаешь? – усмехнулся мужчина в черной кожаной куртке, застегнутой под самое горло.
– От Москвы только три раза останавливались, чтобы отлить да чаю попить.
– Не пил бы чаю – не останавливался бы отливать, – усмехнулся мужчина в кожанке.
Этот разговор, как и приседания, взмахи руками, повторялся каждый раз, когда они встречались на этом самом месте. Так же традиционно закурили. Смирнов угостил московской сигаретой, мужчина достал польскую.
– Не люблю я их сигареты, – проворчал Смирнов, – табачок дрянной.
– А по-моему, ничего, крепкий.
– После них кашель душит.
– Скажи ребятам, пусть пушки сдают, – и мужчина поднял заднюю дверцу джипа, где стоял деревянный ящик, прикрытый не очень свежей тряпкой. На переднем сиденье УАЗа гордо восседал тучный милицейский майор. В том, что милиционер настоящий, никто бы не усомнился: коротко стрижен, хорошо выбрит, морда сытая, а взгляд такой, какой бывает только у ментов.
– Здравствуйте, Семен Семенович, – не отрывая руку от руля, поприветствовал Смирнова майор. – Баксы на русские не перебьете?
– Не перебью. Я тебе что, валютчик? В Бресте у валютчиков курс грабительский.
– Можно подумать, для тебя это проблема! Повяжите пару-тройку, они сами вам носить станут.
– Не положено, сдадут, – твердо пообещал майор. – От них уже КГБ кормится, а госбезопасность нам не по зубам.
– Что-то вы в Белоруссии всех бояться стали? А ты не боишься, майор, что я тебя сдам?
– Нет, ты свой. Тебе меня сдавать смысла нет, не с руки.
Смирнов вытащил из-за пояса пистолет, положил в ящик, рядом пристроил две запасные обоймы, документы на оружие положил сверху. Мужик в кожанке запаковал оружие и документы в отдельный полиэтиленовый мешок, стянул скотчем.
– Как порнографию прячешь, в непрозрачную упаковку.
– Ты уж, Смирнов, не обижайся, но, если нас с майором накроют, скажем, что нашли пушку на дороге. Ты уж придумай, как ты его потерял, там и адрес твой указан, и телефон.
Ментовский майор явно чего-то ждал, барабанил пальцами, покусывал нижнюю губу. На стоянку заехали три фуры-рефрижератора. Шестеро водителей тоже сдали оружие.
– Порядок, – мужчина в кожаной куртке дернул ползунок молнии, хоть тот и был задвинут до отказа. – До двух часов – наша смена: и ГАИш-ники, и погранцы, и таможенники. Если не успеете до двух, а мало ли чего, то лучше позвони, сами не лезьте. Эти хорошо прикормлены, а другим деньги давать – не дело. Есть одна смена… – и майор тяжело вздохнул.
– Денег не берут? – спросил Смирнов.
– Берут, но все равно шмонают по полной программе, машину могут до винтика разобрать, а собирать-то вам самим придется. Только недозволенного не везите.
– Мы же честные торговцы.
– Мало ли чего? Закинет кто-нибудь картонку сигарет или ящик водки, а потом из-за такой мелочи неприятностей море.
– У нас все в порядке, – сказал Смирнов. Майор все-таки выбрался из-за руля, взял Смирнова за плечо и отвел в сторону. Затем выразительно посмотрел в глаза. Смирнов придерживался традиции, сделал вид, будто ничего не понимает. Майор помялся, затем широко улыбнулся, лихо козырнул и представился:
– Майор Сидорчук, трое детей.
– Дело говоришь, – засмеялся Смирнов, вытаскивая из кармана конверт, на котором были нарисованы одна звездочка и буква "М". Майор рассмотрел подарок:
– Звездочка – понятно, а почему "М"?
– Потому, что мудак, – Смирнов хлопнул майора по плечу. – Но хороший мудак.
– Не хотел ты мне баксы в русские перебить, я тебе это еще припомню.
