Дерматиновая дверь вздрогнула и приоткрылась. Ее придерживала цепочка. Сиверов усмехнулся в душе. Захоти он, такая цепочка сорвалась бы от одного удара. Но цепочку ставят не от воров, а для себя – так человек чувствует себя комфортнее и защищенное.
Глеб одарил мать Маши Пироговой широкой искренней улыбкой:
– Здравствуйте.
– Вы кто? – холодно поинтересовалась женщина.
– Я от Семена Семеновича Смирнова. На прошлой неделе он попросил зайти к вам в Смоленске. Я здесь проездом.
У матери тут же всплыло в голове слышанное от дочери имя, повторенное ею не раз. «Семен Семенович? Неужели правда? – подумала женщина. – Неужели Маша ничего не придумала? Или тут подвох?»
Но человек, стоявший на площадке, ей понравился. Культурный, обходительный, на бандита не похож, хотя лицо властное, даже немного жестокое, если не принимать во внимание улыбку, широкую, как русские просторы.
– Я понимаю, Маши нет дома. Вот мой номер телефона, пусть перезвонит мне.
– Зайдите, – наконец оттаяла женщина. Цепочка звякнула, и Сиверов, не торопясь, переступил порог квартиры. Маленькая прихожая, в которой с трудом разминутся два человека, стоптанные тапки на полу, старый, расколотый телефонный аппарат, кое-как женской рукой стянутый прозрачной лентой. То, что в доме нет мужчины, Глеб определил сразу по тапкам – три пары старых тапок тридцать седьмого размера. Капала вода в ванной, журчал туалетный бачок.
– Вы не разувайтесь, я сегодня еще не убирала. По какому вы делу? – спросила женщина, когда Сиверов сел на стул.
– Семен Семенович попросил кое-что передать Маше лично. К сожалению, я не могу вам этого сказать, но поверьте, дело важное и оно касается безопасности вашей дочери. Это в ее интересах.
Женщина подалась вперед:
– Это правда, что Маша мне рассказывала? Глеб пожал плечами:
– Я не знаю, что она рассказывала Семену Семеновичу, не знаю, что она рассказывала вам. Меня попросили, я Семену Семеновичу обязан и согласился, отказать не мог.
– Вы по делу?
– Я проездом на пару дней, кое-какие вопросы… – расплывчато отвечал Глеб. – Если что, вот мой номер телефона, – и Сиверов подал карточку с написанным от руки телефонным номером.
– Кого спросить?
– Это мобильный, только я могу ответить.
– А вас как звать-величать?
– Федор Молчанов. Вы передадите Маше мою просьбу?
– Не знаю, увижу ли я ее в ближайшее время, – по глазам матери Глеб видел, женщина знает, как связаться с дочерью незамедлительно, но не хочет делать это в присутствии незнакомого человека.
– Хорошо, спасибо. Я пойду.., дела. «Маша здесь не живет, – решил Глеб, – слишком много ее фотографий выставлено в доме напоказ».
Он быстро сбежал вниз и в машине взял в руки телефонную трубку. Теперь она была напрямую соединена с черной коробочкой, присоединенной к телефонному проводу. В наушнике зазвучали щелчки. Глеб по старой привычке в уме считал щелчки, и, хотя номер высвечивался на жидкокристаллическом дисплее, для порядка сравнил. Привычка не подвела, он не ошибся.
– Сергея Ивановича можно?
– Кто его спрашивает? – послышался на другом конце провода хриплый голос.
– Наталья Ивановна Пирогова.
– Тебя, – рявкнул охранник, не отнимая трубку от уха.
– Але! – выкрикнул в трубку Стрессович. – Тетя Наташа, здравствуйте! Как дела? Вашу Машу никто не обижает, пусть только попробует, я им покажу!
– Сереженька, я не поэтому звоню, я же тебя уже сто лет знаю. Машу ищут!
Стрессович немного помолчал, потом задал естественный вопрос:
– Кто?
– Какой-то мужчина от Семена Семеновича Смирнова… – и женщина принялась пересказывать, как все было, как мужчина пришел, о чем говорил и как. Наталья Ивановна говорила эмоционально, вздыхала. За судьбу дочери она очень волновалась и даже не пыталась этого скрыть.
Говорить она не умела, сбивалась, перескакивала с одного на другое, и Стресс вынес из ее объяснений, что приходил к ней сам Смирнов.
– Сережа, ты же хороший парень, защити ее!
– Не волнуйтесь, все под контролем, – веско сказал Стрессович, – это не вопрос, как говорят. Она под моим крылом, значит, в городе ее никто пальцем не тронет.
– Спасибо тебе, родной.
– Семен Семенович, говорите?
– Да, да, от него.
– Спасибо за звонок, тетя Наташа, – уже изменившимся голосом произнес Стрессович, кладя трубку.
Сиверов проверил номер телефона, чтобы узнать адрес. На мониторе ноутбука появилось название деревни – Озерцо Смоленского района. Тут же Сиверов посмотрел по карте, где находится это Озерцо, и присвистнул – от того места, где он находился, в двадцати километрах. Он просчитал ситуацию в голове. «Если она убежала от бандитов и не искала защиты в милиции или ФСБ, значит, она попала к другим бандитам, попросила крышу у них. А Сережа, наверное, главарь, человек, возможно, не последний, скорее всего друг детства, если называет мать Маши тетей Наташей, – расчеты были просты и молниеносны. – Что ж, теперь мне осталось только ждать. Она должна позвонить. Если не она, то Сережа или его ребята».
Он тотчас представил себе сцену: Маша с заплаканными глазами, с телефонной трубкой в руке, а над ней как скала, как утес нависает Сережа.
«Сережа тоже человек, он беспокоится за свое благополучие, он тоже попытается навести справки обо мне. Ему неизвестно, кто я, откуда, какие у меня цели, для чего мне нужна Маша. Сейчас я пообедаю. Телефон при мне, надеюсь, ближайший час-полтора беспокоить меня не станут. Им нужно время, чтобы собраться с мыслями, прикинуть, что делать, с какого конца подойти к проблеме. На их месте я попытался бы выследить человека, приходившего от Семена Семеновича. Скорее всего, это удовольствие я им доставлю. Машину я поставил так, что Наталья Ивановна без труда сможет прочесть номер. Он у меня даже не испачкан. Вот она, кстати, этим и занимается, – Сиверов глянул на окно кухни и увидел любопытное лицо Натальи Ивановны. Женщина шевелила губами, проговаривая номер. – Хорошо, Наталья Ивановна, запомнили? Я поехал».
Машина отъехала от подъезда и уже минут через десять стояла у ресторана в центре города. Рестораны – это нечто вроде диспетчерских, бандюги очень любят в них тусоваться. Тут у них всегда есть свои люди, проститутки, валюта, наркотики. В ресторанах зачастую вершатся самые интересные дела. Здесь бандюги не «ботают по фене», не растопыривают пальцы веером, они мирно беседуют, отдыхают, пьют сок и водку, любуются женщинами.
Женщине, встретившей его у входа, Сиверов сказал:
– Нельзя ли организовать столик у окна?
– Пожалуйста, выбирайте любой, какой вам понравится.
