Половину площади стен занимали зеркала, они шли ломаной линией, повторяя изгибы бассейнов с рыбками. Прямо по зеркалам вились вечнозеленые лианы. В зеркалах множилось все, что наполняло зал, – вода, клетки с птицами, посетители. И потому небольшое помещение не казалось тесным. Высокие потолки, перспектива, раздвинутая отражением, – ощущение было такое, словно сидишь на террасе в лесу, а рядом журчит быстрая прохладная горная речушка.
Среди бассейнчиков на небольшой сцене расположился оркестр. Даже Сиверов, искушенный в музыке, не мог бы назвать инструменты, на которых играли музыканты.
– Китайская музыка? – шепотом поинтересовалась Маргарита.
– Наверное. Впервые слышу.
– Странно она звучит. На мой взгляд, в ней нет ни мелодии, ни гармонии.
– У китайцев другое представление о гармонии, – Глеб скосил глаза.
Он не успел заметить, когда в зале появились семеро – две женщины и пятеро мужчин, чувствовавших себя в ресторане хозяевами. Женщины были безвкусно и крикливо размалеваны. Они шли так, словно единственной их целью было продемонстрировать дороговизну собственных нарядов. Мужчины тоже не страдали скромностью, но их нахальство имело другой оттенок – сильные, уверенные в себе самцы, готовые втоптать в грязь каждого, кто попытается встать у них на дороге. Подобные люди не признают условностей светского общения, называют вещи своими именами. Если им чего-нибудь захочется, они, как правило, берут сразу и насовсем.
«Все они раньше воевали, – определил для себя Сиверов. – Для ветеранов чеченской войны они староваты, наверное – Афганистан. Там они научились убивать, привыкли к запаху крови и до сих пор не могут от него отвыкнуть. Они усвоили, что не обязательно иметь толстый кошелек, достаточно автомата или пистолета».
На посетителей крепкие мужчины внимания не обращали, те были для них чем-то вроде мебели, которую при желании можно отодвинуть в сторону, чтобы не мешала гулять и развлекаться.
Хорошо сложенные девушки с лицами дешевых проституток уселись по обе стороны от самого уважаемого в компании мужчины. Он тут же забросил им руки на обнаженные плечи.
– Вы, Полковник, совсем не стареете, – подобострастно сказал Коготь, усаживаясь рядом.
Полковник довольно хохотнул, хотя знал, слова эти – ложь. В его волосах за последний год появилось достаточно седины, а морщин на лице стало столько же, сколько и шрамов.
Станчик устроился рядом с Когтем. Больше гостей не предвиделось, но стол официанты, как всегда, накрыли с запасом, чтобы гости свободно могли пересаживаться, если захочется пообщаться. Тут же возле сдвинутых столов запорхали официанты, расставляя тарелки со снедью, откупоривая бутылки. Из спиртного ставили водку и шампанское – самых дорогих сортов – шведский «Абсолют» и «Кристалл».
Полковник полнился сознанием собственной значимости. Он держал в руке запотевшую рюмку с водкой и ожидал тоста в свою честь. Человек, к пятидесяти годам подмявший под себя львиную долю наркобизнеса и решивший предварительно отпраздновать юбилей с подручными, вправе рассчитывать на теплые слова.
Первым поднялся Станчик, не потому, что занимал видную должность, а по праву старшего по званию. Армию он покинул с погонами майора.
– Самое трудное, – сказал Станчик, – это сделать подарок человеку, у которого все есть: деньги, вещи, слава и славное боевое прошлое, – Полковник довольно кивнул. – Все это есть и у нашего босса. Ему можно подарить лишь удовольствие. Вот мы и решили подарить вам двух хорошеньких девушек. Месяц они в вашем распоряжении, в полном распоряжении.
Девицы при этих словах дружно поцеловали Полковника в обе щеки, оставив на них яркие пятна помады.
– Спасибо, – проговорил Полковник и растроганно обнял девушек. – Мне бы таких телок в Афгане лет двадцать тому назад, – мечтательно произнес он, – с ума бы сходил и я, и ребята. Помнишь, Станчик, как мы мечтали о настоящих женщинах? – полковник рывком выпил рюмку и тут же показал знаком, чтобы ему вновь налили. – Я помню все, что с нами тогда было, – сказал он, вставая в полный рост, – и хорошее, и плохое. Как видите, я не забыл тех, кто проливал кровь вместе со мной. Думаю, вы все теперь неплохо устроены в жизни, – и он выпил стоя.
– Не нравятся мне эти мужики, – прошептала Маргарита, – хотя и говорят они правильные вещи. Мужская дружба – она странная.
– Да, – подтвердил Сиверов, – мужская дружба странная. Насчет женской ничего сказать не могу, потому как подозреваю, что ее не существует вовсе.
Маргарита засмеялась:
– Вы все-таки удивительный человек. До сих пор не знаю, как вас зовут.
– Это обязательно знать?
– В мыслях я почему-то называла вас Игорем. Глеб Сиверов пожал плечами:
– Имя хорошее, у меня есть много друзей с такими именами.
– Но вы не Игорь.
– Имя ничего не значит, оно – всего лишь знак. Запоминаются лицо, жесты… Душа – вот что главное.
– А мне кажется, – улыбнулась девушка, – что имя Маргарита полностью соответствует моим жизненным принципам.
– Вам слышится в нем что-то королевское?
– Тут вы ошиблись, когда вы произносите «Маргарита», я сразу же вспоминаю цветок с таким же названием, неброский, неприхотливый…
– И в то же время не полевой, – добавил Сиверов.
– Именно.
Глеб заметил, как Маргарита брезгливо поморщилась, и слегка скосил глаза. За банкетным столом гости уже вовсю развлекались. Полковник, стоя во весь рост, держал на согнутом локте изящный хрустальный бокал, до краев наполненный водкой. Он умудрялся балансировать, не расплескивая ее. Гости хлопали. Больше всех старались нанятые за деньги девицы.
– Не мешайте, разолью, – Полковник предельно сосредоточился и, вытянув губы трубочкой, пытался поймать ими край хрупкого бокала.
– Полковник, стекло не откуси.
– Не говори под руку, Коготь, – бросил глава наркоторговцев и поймал губами бокал. Он медленно выпил водку без остатка, резко убрал локоть и поймал пустой бокал свободной рукой.
– Ура! Пьем за Полковника! – закричал Станчик.
Посетители недоуменно переглядывались, не понимая, почему никто из обслуги не призовет компанию к ответу, почему им позволено так вести себя в ресторане.
– Кто они такие?
– Афганские ветераны, – без тени сомнения произнес Глеб Сиверов, – вновь сошлись вместе, и им кажется, что время повернулось вспять. Но молодость их прошла, теперь их объединяет не боевое братство, а деньги.
– К тому же не очень честно нажитые, – вставила Маргарита.
– Об этом лучше не говорить громко, – шепотом посоветовал Глеб.
– Почему?
– Они так не считают. А теперь извини, Рита, нам придется примкнуть к не очень хорошей компании. Тебе мама не запрещает?
