Экран загорелся. Вабслин принялся нажимать на клавиши пульта. Появилась схематическая голограмма – сфера с изображенными в перспективе тремя осями.
– Это около четырех километров, – сказал Вабслин. Казалось, он обращается к детектору, а не к людям, стоящим вокруг. – Попробуем восемь…
Он снова принялся жать на клавиши. Число линий на осях удвоилось. На краю экрана засветилось слабое нечеткое пятнышко.
– Это оно? – спросила Доролоу. – Оно вот здесь?
– Нет, – ответил Вабслин, продолжая стучать по клавишам, чтобы сделать пятно четче. – Плотность маловата.
Вабслин еще раз удвоил дальность действия, но на экране остался только одиночный след, теряющийся в хаосе линий.
Хорза оглянулся, пытаясь сориентироваться относительно сетки на экране.
– А может эта штуковина реагировать на урановый реактор?
– Вполне, – ответил Вабслин, кивая. – Те волны, что мы испускаем, будут искажаться источником радиации. Поэтому дальность действия прибора ограничена тридцатью километрами. Из-за всего этого гранита. Да, если тут есть реактор, хотя бы и старый, он проявится, когда волны детектора дойдут до него. Но проявляться он будет вот так – в виде пятнышка. Если Разум имеет только пятнадцать метров в длину и весит десять тысяч тонн, то пятно будет очень ярким. Как звезда.
– Понятно, – сказал Хорза. – Возможно, это всего лишь реактор на самом глубоком сервисном уровне.
– Вот как, – сказал Вабслин. – У них и реакторы были?
– Резервные, – сказал Хорза. – Этот был предназначен для вентиляторов, на случай если естественная циркуляция не справится с дымом или газом. На поездах тоже были реакторы – вдруг геотермальные генераторы выйдут из строя.
Хорза проверил показания на экране масс-детектора, встроенного в его скафандр, но дальность действия этого прибора не позволяла обнаружить даже слабый след резервного реактора.
– Ну что – исследуем эту аномалию? – спросил Вабслин, лицо которого освещалось мерцающим экраном.
Хорза выпрямился и тряхнул головой.
– Нет, – устало сказал он. – Не сейчас.
Они сели, чтобы перекусить. Станция имела в длину около трехсот метров, а ширина ее в два раза превосходила ширину основных туннелей. Металлические рельсы поездов Командной системы протянулись по оплавленному полу уровня: две колеи появлялись из одной стены, из туннеля в форме перевернутой буквы «U», и исчезали в другой, в направлении ремонтно-сервисной зоны. По обоим концам станции располагались мостки и пандусы, поднимавшиеся почти под самый потолок. Хорза, отвечая на вопрос Нейсина, объяснил, что эти пандусы обеспечивали доступ к двум верхним этажам поездов, когда те находились на станции.
– Ужасно хочется увидеть наконец эти поезда, пробормотал Вабслин с набитым ртом.
– Увидишь ты их, как же. Света-то нет! – сказал ему Авигер.
– Я считаю недопустимым то, что я должен нести весь этот хлам, – сказал автономник и положил паллету с оборудованием на пол. – А теперь мне говорят, что я должен нести что-то еще!
– Я не такая уж тяжелая, Унаха-Клосп, – отозвалась Бальведа.
– Ничего с тобой не случится, – сказал Хорза машине.
Без источника питания им оставалось только лететь на антигравитационниках до следующей станции. Это было медленнее, чем по транзитной трубе, но быстрее, чем пешком. Нести Бальведу должен был автономник.
– Хорза… Я подумала, – сказала Йелсон.
– Что?
– Сколько радиации мы уже получили за последнее время?
– Не так много, – сказал Хорза, посмотрев в маленький экран внутри своего шлема.
Уровень радиации не был опасным. Незначительное фоновое излучение шло от окружающего их гранита, но даже без скафандров реальной опасности они не подвергались.
– А почему ты спрашиваешь?
– Да так. – Йелсон пожала плечами. – Просто я подумала об этих реакторах, о граните, о той бомбе в сумке, которую ты выбросил из «ТЧВ»… Я подумала, может, мы уже получили опасную дозу. Да еще Ламм взорвал бомбу на мегакорабле – нам это на пользу тоже не пошло. Но если ты говоришь, что нет проблем, значит, нет.
– Ну, если только кто-то не сверхчувствителен к радиации, волноваться незачем.
Йелсон кивнула.
Хорза не знал, как действовать дальше – разделяться им или нет. Идти всем вместе или разделиться на две группы – по одной на каждый из пешеходных туннелей, идущих параллельно главному и транзитной трубе? Они могли разделиться и на более мелкие группы, чтобы каждая двигалась по одному из шести туннелей, соединявших станции. Пожалуй, это было уже слишком, но ясно, что вариантов имелось несколько. Разделившись, они могли успешнее осуществлять фланговые атаки, если бы одна из групп столкнулась с идиранами, хотя огневая мощь каждой группы в отдельности уменьшалась. При этом шансы найти Разум не возрастали – если массдетектор работал правильно, – но возрастали, прежде всего, шансы столкнуться с идиранами. С другой стороны, мысль о том, что все вместе будут толпиться в одном туннеле, порождала у Хорзы мрачные клаустрофобные предчувствия. Достаточно будет одной гранаты, чтобы уничтожить всю группу, одна очередь из лазерного ружья прикончит или покалечит всех.
Он чувствовал себя так, словно на экзамене в Хейборской военной академии получил задание с подковыркой, далекое от реальной ситуации.
Он даже не мог решить, в какую сторону двигаться. Они обследовали станцию, и Йелсон обнаружила следы на тонком слое пыли. Следы вели на станцию пять, из чего можно было заключить, что идиране пошли в этом направлении. Но что делать им – идти за идиранами или в противоположную сторону? Если они пойдут следом за идиранами и Хорзе не удастся убедить их, что он на их стороне, придется драться.
Но если они пойдут в другом направлении и включат электричество на станции номер один, то они тем самым будут снабжать энергией и идиран. Подать питание только в одну часть Командной системы было невозможно. Каждая станция могла отключить себя от системы питания, но сеть была спроектирована таким образом, чтобы никто – по злому умыслу или просто по неведению – не смог вырубить всю систему. А это означало, что если им удастся запитать систему, то идиране также смогут пользоваться транзитными трубами, поездами и мастерскими… Лучше уж найти их и попытаться вступить в переговоры, уладить проблему тем или иным способом.
Хорза покачал головой. Уж слишком сложно все это было. Командная система с ее туннелями и пещерами, уровнями и шахтами, ответвлениями, обгонными путями, развязками и стрелками представлялась ему каким-то адским лабиринтом, неразрешимой головоломкой.
Отложить бы решение до утра. Хорзу, как и всех остальных, клонило в сон. Автономник мог сломаться, но сна ему не требовалось. Бальведа по-прежнему выглядела бодро, но, судя по всем остальным, им необходимо было хорошо выспаться, а не просто посидеть и отдохнуть. Биологический ритм людей требовал сна, и было бы неумно заставлять их двигаться дальше.
