Приталенный плащ был слишком узким и стеснял его движения, но Макс сомневался, что этот верзила позволит ему как следует приготовиться к бою.
Поэтому Макс издал боевой клич и бросился в атаку, сжав кулак как раз перед тем, как он попал в цель. Плащ остался цел, но камзол под ним с одной стороны разошелся по шву, а жилет лишился всех пуговиц. Его камердинер будет недоволен, но что поделаешь.
Кулак Макса попал в живот человека, и тот, издав сдавленный крик, попятился назад.
В этот момент на Макса напали другие.
Макс умел драться. Он провел немало времени на боксерском ринге. Но эти люди были обычными мужланами, он мог определить это по их запаху, по проклятиям, по поношенной одежде, и они не соблюдали правил джентльменского поведения. Они били его ниже пояса и везде, куда могли достать.
Двое нападавших сумели завести ему руки за спину и связать их веревкой. Макс попытался вырваться, но третий крепко обхватил его, тем самым лишив последней возможности защититься.
Что ж, если они не дерутся как джентльмены, и он не будет. Подняв колено, он ударил державшего его мужчину в пах. Тот взвыл и, отпустив Макса, повалился на колени.
Макс отпрянул, но связанные руки мешали движениям. А мужчины между тем повалили его на землю и начали бить…
Последнее, что он слышал, был страшный треск, с которым его голова ударилась о мостовую.
Глава 14
Спустя некоторое время Макса разбудил какой-то громкий скрежет. Как же он замерз. Голова болела так, будто кто-то тычет в мозг тупыми иглами.
Макс открыл глаза, и от яркого света голова заболела еще больше. Он застонал и снова закрыл их и пошевелился, стараясь устроиться поудобнее на твердой поверхности, на которой лежал, как вдруг обнаружил, что движения его ограниченны.
В этот момент он услышал голоса, и к нему вернулась память. Он похолодел.
Макс скосил глаза в направлении звуков и смутно увидел приближавшуюся к нему фигуру человека.
— Доброе утро.
Этот голос был ему знаком. И этого человека он знал. Он его презирает. Это был тот, кто избил невинную женщину.
Фенвик.
Руки Макса все еще были связаны за спиной, все же он сумел встать на ноги, хотя голова кружилась и перед глазами все плыло.
Первое, что он увидел, когда ему удалось сфокусировать зрение, было направленное на него дуло пистолета.
— Может, ты хочешь сесть, Уэйкфилд?
Фигура Фенвика наконец стала четкой. Не опуская пистолета, он наклонился и поставил на пол фонарь. За его спиной появилось несколько мужчин, судя по их росту и фигурам, это были те четверо, которые избивали Макса на улице. Они столпились на пороге, выражение их лиц было угрожающим.
— Я не хочу сидеть, — прохрипел Макс. — Что, черт побери, происходит, Фенвик? Где я? Почему ты нацелил на меня этот чертов пистолет?
— Незачем притворяться дураком.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь?
— Ты в моем подвале.
Макс оглядел помещение. Оно было маленьким и не имело окон. Стены цементные, выщербленный деревянный пол. Единственным предметом мебели был изъеденный молью выцветший шезлонг, на котором он, видимо, только что лежал.
— Прекрасно. Значит, я у тебя в подвале. Мои руки связаны за спиной, и ты целишься в меня из пистолета. Это я понял. Но я не понял, почему?
— Потому что я хочу с тобой поговорить.
— Если бы ты хотел поговорить со мной, мы могли бы встретиться в клубе или у меня дома.
Глядя на Макса поверх пистолета, Фенвик хихикнул. Смех был такой злобный, что у Макса засосало под ложечкой. Он никогда раньше не слышал, чтобы Фенвик так смеялся.
— Я не думаю, что если бы просто пришел к тебе домой, ты бы дал мне то, что полагается мне по праву. Увы, это дело требует более крутых мер.
— Чего ты хочешь?
Все так же не опуская пистолета, Фенвик достал из кармана сложенный лист бумаги.
— Здесь все написано. — Он протянул бумагу Максу и снова хихикнул. — А, я забыл. У тебя на данный момент трудности с руками. — Он бросил бумагу на грязный пол. — Я предоставляю вам, ваша светлость, самому ознакомиться. Адье.
Он попятился к двери, но когда он уже почти вышел в коридор, Макс крикнул:
— Подожди.
Фенвик остановился.
— Что будет после того, — Макс кивнул в сторону бумаги на полу, — как я прочту это?
— Потом, — фальшиво улыбаясь, сказал Фенвик, — я вернусь с пером и чернилами, и ты это подпишешь.
Он с шумом хлопнул дверью, и Макс услышал звук задвигаемого засова. Он стоял, глядя на дверь, все еще не понимая, как ему следует реагировать на все происходящее.
Фенвик его похитил? Запер, связанного, в подвале и держал его под дулом пистолета?
Макс покачал головой в полном недоумении. Может быть, он найдет ответ в этой бумаге?
Поднять с пола бумагу было не так-то легко. Макс сел на пол, повернулся спиной к листку и нащупал пальцами бумагу. Он с трудом сломал печать и развернул лист. Чтобы прочесть, что было написано, Макс изогнулся к фонарю, оставленному Фенвиком.
«Я, Максвелл Бьюкенен, герцог Уэйкфилд, настоящим заявляю следующее:
Руководствуясь своей личной неприязнью и злобой, направленными на достойнейшего Леонарда Риса, маркиза Фенвика, я умышленно очернил его доброе имя на всю Британию. Я распространял слухи о том, что он избивал свою жену. Это обвинение от начала до конца является заведомой ложью и не соответствует правде.
Это письмо следует считать моим покаянием, потому что я больше не могу выносить тяжкое бремя вины, разъедающее мою душу. Это я воспользовался маркизой с жестокостью, которую приличным людям трудно даже вообразить.
Я, герцог Уэйкфилд, виновен в изнасиловании леди, жены человека, который всегда относился ко мне с уважением и восхищением.
Маркиз Фенвик любит свою жену и защищает ее, как того требует его имя и положение. Я обличаю всякого, кто будет отрицать, что он идеальный джентльмен и любящий муж.
Настоящим я клянусь, что все в этом заявлении является безусловной правдой».
* * *
Подписи, разумеется, не было. Фенвик ожидал, что Макс подпишет бумагу сам.
«Господи, может, это какая-то шутка? — думал Макс. — Неужели Фенвик написал все это всерьез? Если так, то он просто безумен».
Но что-то подсказывало Максу, что это не шутка. Фенвик не такой изощренный шутник, тем более на такую тему, как избиение жены.
Конечно, Макс никогда не подпишет эту бумагу. Пусть Фенвик режет его на куски, сдирает с него кожу или распнет его на дыбе, у него ничего не выйдет. Макс никогда не поставит свою подпись под этой ахинеей.
