Фокс открыл бутылку «Шираза», которую один из клиентов подарил ему на Рождество, поставил запись Эрика Клэптона — эта музыка показалась ему подходящей — и налил два бокала.
—Без гор мусора произведения искусства смотрятся гораздо лучше. М-м, отличное вино, — удивленно произнесла она, пригубив из бокала. Фокс сел рядом с ней на диван. — А я-то думала, ты предпочитаешь пиво.
—Во мне еще много неизведанных глубин.
—Точно. — И великолепные каштановые волосы, чудесные тигриные глаза. — Я не успела спросить, прочел ли ты наши заметки или отмеченные... — Она умолкла, потому что Фокс закрыл ей рот поцелуем.
—Знаешь, о чем мы не будем говорить? О работе и о миссии, порученной нам богами. Расскажи, как ты развлекалась в Нью-Йорке.
Ладно, подумала Лейла, небольшая светская беседа не повредит. Вести светскую беседу она умеет не хуже других.
—Клубы, потому что я люблю музыку. Художественные галереи, потому что я люблю искусство. Хотя от работы я тоже получала удовольствие. Думаю, приятно делать то, что умеешь.
—У твоих родителей был магазин одежды.
—Там мне тоже нравилось работать. А в детстве играть. Разнообразие цветов и фактур. Я любила подбирать комплекты. Пиджак с юбкой. Пальто с сумкой. Мы думали, что когда-нибудь магазин перейдет мне, но родители выдохлись.
—И ты оставила Филадельфию и перебралась в Нью-Йорк.
—Хотела поехать в центр моды. Хотела быть на этой стороне Атлантики. — Великолепное вино, так и обволакивает язык. — Пообтесаться, набраться опыта в какой-нибудь более узкой области, потом открыть собственный магазин.
—В Нью-Йорке.
—Я лелеяла эту мысль целых пять минут. Арендная плата в этом городе мне не по карману. Возможно, где-нибудь в пригороде — когда-нибудь. Кроме того, мне нравилось управлять бутиком. И никакого риска. Я перестала рисковать.
—До недавнего времени. Она посмотрела ему в глаза.
—Наверное.
Улыбнувшись, Фокс вновь наполнил ее бокал.
—В Холлоу нет магазина одежды или модного бутика — не знаю, как ты это называешь.
—В данный момент я получила хорошую работу и не собираюсь открывать бутик. Мой лимит риска исчерпан.
—Музыка? Я имею в виду твою любимую, — прибавил Фокс, когда она недоуменно посмотрела на него.
—О, тут у меня нет особых предпочтений.
Фокс нагнулся, снял с нее туфли и положил ее ноги себе на колени.
—Искусство?
—Тут тоже. — Она вздрогнула, когда Фокс принялся гладить ее ступни. — Любое искусство, любая музыка, которые доставляют удовольствие или заставляют думать... а если, точнее, заставляют удивляться; все... что делает нас людьми. Вызывает потребность творить, желание иметь.
—А меня всю жизнь окружало искусство, в самых разных его формах. Ничего запрещенного. — Его палец прошелся по своду стопы, вызывая дрожь, затем двинулся в обратном направлении. — А для тебя есть что-нибудь запрещенное?
Речь уже не об искусстве или музыке. В душе ее боролись желание, страх, предвкушение.
—Не знаю.
—Скажи, если я выйду за рамки. — Рука Фокса сдвинулась к лодыжке. — Скажи, что тебе нравится.
Лейла лишь растерянно смотрела на него.
—Хорошо. Я сам выясню. Мне нравятся твои формы. Высокий свод стопы, твои икры. Особенно хороши они, когда ты на высоких каблуках.
—Для того и нужны высокие каблуки. — В горле у нее пересохло, сердце замирало.
—Мне нравится линия шеи и плеч. Чуть позже я ими займусь. Мне нравятся твои колени, бедра. — Его рука медленно скользнула вверх, едва касаясь ноги Лейлы. Затем подвинулась еще выше, до кружевного края чулка. — И это мне тоже нравится. Маленький сюрприз под черной юбкой. — Он зацепил пальцем чулок и потянул вниз.
—О, боже.
—Я не буду торопиться. — Не отрывая взгляда от ее лица, Фокс медленно спустил чулок. — Но если ты хочешь, чтобы я остановился — надеюсь, нет, — просто скажи.
Его пальцы скользнули под коленом, по лодыжке, и нога Лейлы обнажилась; на коже словно остался горячий след.
—Нет, не хочу.
—Выпей еще вина, — предложил он. — Это надолго.
12
Она уже чувствовала себя пьяной. Лейла считала себя опытной, но, как оказалось, недостаточно, чтобы небрежно потягивать вино, пока ее раздевают. К тому времени, как Фокс снял второй чулок, у нее хватило сил лишь поставить бокал, не расплескав вино.
Улыбнувшись, Фокс прижался губами к своду ее стопы. Тепло поднялось по ноге к животу и теперь взволнованно пульсировало где-то внутри, словно второе сердце. Фокс не торопился, соблазняя и возбуждая, так что под кожей словно вспыхивало пламя, находя самые чувствительные места. А когда он сжал пальцами ее лодыжки и одним плавным движением притянул к себе, она лишь удивленно и благодарно вскрикнула.
Теперь их лица приблизились почти вплотную, и золотисто-карие глаза Фокса завораживали ее. Рука Фокса — с мозолями на кончиках пальцев — скользила по ногам, под задравшуюся юбку. Медленно-медленно. Затем снова вниз. Его губы играли с ее губами. Легкое прикосновение, шепот, дразнящее касание — даже когда руки Лейлы обвили его шею, а охваченное желанием тело тесно прижалось к нему. Еще одно легкое прикосновение губ, и она почувствовала себя оглушенной и ослепленной.
Ладони Фокса обхватили ее бедра, приподняли. Он встал, и Лейла, вскрикнув, инстинктивно обхватила ногами его талию. Фокс замер. На этот раз поцелуй был более настойчивым.
—У меня и правда кружится голова, — с трудом произнесла Лейла, когда он шагнул к двери.
—Этого я и добивался. — В спальне Фокс сел на край кровати, и Лейла оказалась у него на коленях. — На первый раз я собирался зажечь свечи, но придется обойтись без них.
Он провел пальцами по ее плечам, обтянутым элегантным синим джемпером, потом по крошечным перламутровым пуговицам спереди.
—Ты всегда отлично выглядишь. — Фокс спустил джемпер до локтей и оставил его там. — У тебя настоящий талант.
Воспользовавшись тем, что руки Лейлы стянуты тонким кашемиром, Фокс скользнул губами по ее шее. К краю маленького свитера, который оказался внизу.
Он наслаждался, наблюдая, как дрожь пробегает по ее телу, а дыхание становится частым и прерывистым. Любовался немного раскрасневшимся, взволнованным лицом. Потом пальцы Фокса скользнули по ее рукам сверху вниз и вместе с синим кашемиром остановились на запястьях. Он впился губами в ее губы, неистово и страстно, словно глотая беспомощные звуки, вырывавшиеся из ее горла, чувствуя под пальцами бешеный ритм пульса.
Потом отстранился и с улыбкой посмотрел в ее затуманенные глаза.
—Это мы тоже оставим на потом. — Он выпустил ее руки.
